– Товарищ генерал, плохие новости из Красноярска.
Седоволосый посмотрел на него, медленно положил притупившийся карандаш в стакан и достал другой.
– В чем дело? – на новом листе появились четыре восклицательных знака и следом за ними – жирный вопросительный. – Кто-то заболел?
– Никак нет. Пока все здоровы. Но коллеги передают, что Кудрявцев может иметь при себе табельное оружие.
– А поточнее?
– Он поднялся на борт без досмотра. Сначала предполагалось, что в полете его будет сопровождать наш сотрудник, но потом планы пришлось изменить. Решили, что в воздухе ничего произойти не может…
– Неужели трудно установить, получал человек табельное оружие или нет? – в голосе седоволосого послышалась угроза.
– Товарищ генерал… Спецобъект подвергся радикальной изоляции. Доступа к информации нет.
Седоволосый положил карандаш в стакан и отправил второй, почти чистый лист, в машинку. Ножи снова зажужжали.
– Готовьте группу захвата. А пока – попытайтесь вступить с ним в переговоры. Постарайтесь убедить его выйти.
– Что делать в случае оказания сопротивления?
Седоволосый ненадолго задумался.
– Насколько я понимаю, он входил в группу разработчиков вируса?
– Так точно.
– Он может быть полезен. Дайте ему это понять. С другой стороны… В случае реальной угрозы распространения инфекции его надо ликвидировать.
– Слушаюсь.
– Ну и, конечно, примите все меры предосторожности. Вирус не должен выйти из самолета.
Черноволосый мужчина был близок к исступлению. Из-за кресел стюардесса не могла разглядеть, что именно он делает, но, по всей видимости, он пытался открыть черный чемоданчик, лежавший у него на коленях. До нее доносились сдавленные выкрики и ругательства.
Внезапно мужчина поднял голову из-за спинки кресла и посмотрел на девушку. Ее поразили его глаза – остановившиеся и расширенные до предела; казалось, они вот-вот выскочат из орбит.
– Он был прав. Всегда может быть хуже, чем есть, – отчетливо сказал брюнет. – Надеюсь, еще не слишком поздно, – добавил он, вставая.
Лайнер, кренясь на правый борт, делал «коробочку» над домодедовским аэропортом. Стюардесса знала, что никакой необходимости в этом не было, полет близился к успешному завершению, командир начал запланированное снижение за много километров до Москвы и точно попал на глиссаду, заходя на предписанную диспетчером взлетно-посадочную полосу… Но тогда почему?
Самое простое объяснение, приходившее в голову: их полоса кем-то занята или неисправна, но ведь об этом диспетчер мог бы предупредить заранее. «Видимо, что-то случилось в самый последний момент. И это что-то произошло не по вине принимающего аэродрома», – так или почти так подумала стюардесса.
