Большинство, правда, почитали Бевлина не мудрецом, а старым дураком, но Тавалиск предпочитал толковать сомнение в пользу старца. Восемнадцать лет назад на звездном небе явилось нечто, о чем Тавалиск был наслышан. Многие сочли это знаком того, что следующие пять лет будут урожайными. И верно, с тех пор в Рорне не было ни единого неудачного года, хотя в этом славном городе пожинали золото, а не зерно. Однако Тавалиск сердцем чуял, что это явление имело более глубокий смысл и что Бевлин каким-то образом этот смысл постиг. Мудрец без устали вещал о судном дне, сопровождаемом, как водится, всевозможными бедствиями. Никто не слушал его - никто, кроме Тавалиска: прислушаться к мудрецам никогда не мешает - они, словно птицы, всегда знают о приближении бури. Если этот узник действовал по поручению Бевлина, Тавалиск должен был знать, в чем оно состоит.
В последнее время Тавалиск, однако, утомился молчанием узника и решил выяснить другим путем, кого и зачем тот ищет. Это и привело Тавалиска сюда сегодня: он собрался выпустить рыцаря на волю. После этого останется только вести слежку и ждать: рыцарь сам приведет его к искомому ответу.
- Стража, - позвал Тавалиск, убрав от лица шелковый платок. Освободить этого человека и дать ему воды. - Стражники выбили железные шпеньки из кандалов, и узник тяжело рухнул на пол.
- Он без памяти, ваше преосвященство.
- Вижу. Вынесите его отсюда и бросьте где-нибудь в городе.
- В каком-то определенном месте, ваше преосвященство? Тавалиск немного поразмыслил, и озорная улыбка тронула его пухлые губы.
- Квартал продажных женщин будет в самый раз.
Город Рорн гордился этим своим кварталом, самым обширным во всем обитаемом мире. Поговаривали шепотом, что нет такого удовольствия, самого запретного или причудливого, которого нельзя было бы там купить за хорошие деньги.
Квартал служил приютом всем отверженным Рорна. Девочки, которым едва минуло одиннадцать зим, таскались по улицам, и на каждом углу торчали нищие, страдающие всевозможными болезнями. Карманники и грабители в темных закоулках выжидали случая, чтобы лишить зазевавшегося прохожего кошелька или жизни. В бесчисленных гостиницах и тавернах города торговали оружием, ядами и полезными сведениями - жизнь на грязных улицах била ключом.
Здесь громоздились такие кучи испражнений и гниющих отбросов, что пришельца извне сразу узнавали по прижатой к носу тряпице. И вряд ли стоило так явно показывать, что ты посторонний в квартале шлюх. Посторонние служили легкой добычей для воров и мошенников, сами напрашиваясь на то, чтобы их ограбили или облапошили. Но тем не менее горожане шли сюда, влекомые недозволенными утехами с примесью угрозы. Молодые дворяне и честные купцы - все тянулись сюда на закате дня, ища приключений или женщины на ночь... а зачастую и того, и другого.
