Жаль, что ты уезжаешь, - я б тебе подобрал настоящую игрушку Ну ничего, в другой раз. А теперь мне пора. Надо помочь Заморышу в одном дельце. Будь здоров, приятель.
Мотылек ушел, и Таул невольно подумал о том, какое дельце они с Заморышем собираются провернуть. Лучше, пожалуй, этого не знать. В кошельке оказалось двадцать золотых, и Таул взял себе только один.
Вскоре пришла Меган - с вкусной едой и напитками, как всегда. Она хотела накрыть на стол, но Таул усадил ее рядом с собой.
- Меган, завтра мне придется покинуть тебя. Ее красивое лицо омрачилось.
- Не ждала я, что ты уйдешь так скоро. - Она отвернулась от него и принялась чистить апельсин.
Волосы упали ей на лицо золотисто-каштановым дождем. Как она еще молода! Анна, младшая из его сестер, была бы теперь таких же лет. Округлость щеки Меган и золото ее волос как раз и напомнили Таулу о сестрах. Таких же красивых, но в отличие от Меган целиком зависевших от него. Память вернула его к домику на болотах. Кроме него, Таула, у сестер не было никого - а он их предал.
Повитуха одобрительно кивнула. На ее переднике была кровь - кровь его матери.
- Ты принял мудрое решение. Пойду вскрою ее, пока пуповина еще держит. - Она хотела войти в дом, но Таул удержал ее за руку:
- Дай мне сперва повидаться с ней.
Повитуха, ворча под нос, все же пропустила его. Сестренки бросились доставать рыбу из мешка. Анна, которая только что научилась считать, принялась загибать свои пухлые пальчики. Сара, старшая, считала рыбу вслух.
- Одна лишняя, - сказала она, утратив свой важный вид. - Это малышу?
Таул кивнул и отвернулся. Слезы жгли глаза, и он смахнул их, пока сестры не увидели. Он не мог слышать, как они щебечут, выбирая маленькому самую большую рыбу.
- Может, вот эту? - спросила Анна, уложив большую рыбину себе на колени.
- Да, - сказал Таул, присев и обняв ее за плечи. - Конечно, малышу как раз такая и нужна. - Он поцеловал ее в щеку и протянул руку Саре. Она подошла и, как всегда, прислонилась головкой к его плечу. Он прижал ее к себе и погладил золотые волосики Анны. Тоненькие, как у младенца, - да она и есть младенец, ей всего-то пять годков. Обе слишком малы, чтобы говорить им правду. Таул крепко обнял сестренок, стараясь этим выразить то, что не мог высказать словами.
Тихая минута прошла, и он немного успокоился. Оставив сестренок на полу вместе с рыбой, он вошел к матери. Он сам скажет ей - она узнает все от сына, не от чужой женщины.
