Заметки, не нуждающиеся в сюжете | страница 39
Повторюсь:
Китайским лидерам было не до переговоров: площадь Тяньаньмынь бушевала, проехать по ней с каждым днем становилось все труднее, по улицам шли и шли колонны демонстрантов с красными флагами (за «настоящий социализм», «за гласность советского образца!»), носились грузовики, переполненные людьми (сияющие лица), распознав «советских» в легковых машинах, горячо нас приветствовали. Вокруг нашей резиденции («заветы Ильича») днем и ночью ходили толпы, кричали: «Ми-ша! Выходи к нам!» (от ворот резиденции их отгоняла милиция). Когда в последний раз мы отправились на прием в Народное собрание (грандиозный по численности), мы через площадь Тяньаньмынь проехать уже не могли — толпы, палатки, костры. И мы ехали закоулками, в здание вошли с бокового входа. Прием был очень официальным и грандиозным.
Накануне отъезда Горбачев собрал человек тридцать из нас на ужин. Это он умеет — шутить, смеяться без конца. По его же инициативе мы фотографировались — писатели обязательно рядом с ним, всем нашим столом, человек восемь, расписывались на меню. На память. О политике — ни слова.
Валя Распутин был очень удивлен: вот он какой, оказывается, М.С.? Тем более — какая Р.М.? Вот уж он не думал!
Если Горбачева подвержена воздействию объектива, то М.С. как раз наоборот: едва улавливаешь разницу, когда вот он, рядом, подписывает договор с Рейганом и когда тоже рядом сидишь с ним за ужином.
Борис Олейник вдруг написал книгу: «Князь тьмы». О ком бы это? Я не знаю. Читал — не понял.
А впервые я выехал за рубеж в 1956 году и сразу же на два с половиной месяца. Это был Китай.
Второй раз поехал за рубеж через шесть лет, в 1962 году, на три недели.
И опять это был Китай.
Третий раз (о котором речь была только что) — год 1989-й, я Китая, собственно, и не видел, но воспоминания прошлого до предела обострились.
В 1956 году поехали мы втроем — Борис Галин, я и Борис Полевой (руководитель группы).
Полевой — прекрасный товарищ, к тому же в Китае перед ним едва ли не преклонялись. Еще бы — автор «Повести о настоящем человеке», книги «Мы — советские люди» и др. Фигура занимательная. У него своя роль в Словацком восстании (1944), он — друг Фиделя Кастро и Джона Кеннеди. На Нюрнбергском процессе они с Кеннеди были аккредитованы как журналисты, Полевой был старшиной корреспондентского корпуса, только двое они и присутствовали при подписании Потсдамской декларации (капитуляция Германии, ультиматум Японии). Во время Карибского кризиса Полевой был в Америке и, как я могу думать, общался с президентом Джоном Кеннеди.