— Гарри? Гарри, ты, что ли?
И на другом конце трубки — где-то там, в ночи, — Гарри Докстадер с готовностью подтвердил:
— Ну да. Я это. Я, конечно. Поль, а Клэр у тебя?
Тут Поля Рида ошеломил внезапно вспыхнувший общий свет. Ослепленный, он зажмурился — потом приоткрыл глаза — и снова зажмурился… Наконец все-таки окончательно открыл глаза — и увидел стоящую у выключателя рядом с входной дверью Клэр Докстадер.
— Да, да, Гарри, она здесь.
Потом, вдруг осознав всю нелепость ее присутствия,
Поль разразился вопросами:
— Черт возьми, Гарри! Что, в конце концов, за петрушка? Почему Клэр здесь, а не с тобой? Почему она у меня?
Судя по вопросам, Поль так до конца и не отошел от недавнего сна.
— А? Гарри? — повторял он.
На том конце послышалось гортанное рычание.
А потом Клэр, в гневном нетерпении подскочив к Полю, свирепо скомандовала
— Дай-ка мне!
Сказано было предельно резко и внятно — пожалуй, слишком резко для столь раннего часа. Буквально каждый слог выговаривался жестко и раздельно — сквозь плотно сжатые губы, как это умеют женщины.
— Дай трубку, Поль! Дай-ка я с ним поговорю… А-а, Гарри? Чтоб ты сдох, ублюдок! Пошел к едреней матери! У-у, козел вонючий!
И она в самом прямом смысле бросила трубку.
Поль присел на край кровати и вдруг понял, что он полуодет. Елозя босыми ногами по ковру, подумал и о том, что в столь ранний час ни одна женщина не должна употреблять подобных выражений.
— Слушай, Клэр. Что, в самом деле, за чертовщина?
А Клэр еще какое-то время так и стояла, содрогаясь от ярости — чисто валькирия, — а потом, споткнувшись по дороге, метнулась в кресло. Не успев туда опуститься, она уже разразилась рыданиями.
— У-у, козел вонючий! — повторила женщина, обращаясь не к Полю и не к умолкшему телефону, а, скорее всего, просто в никуда. — Будь проклят этот чертов кобель! Этот подонок! И все его девки — эти прошмандовки, которых он вечно таскает в дом! О Господи Ну Чего Ради Я Вышла За Этого Засранца?
После такой тирады Полю, конечно, все стало ясно.
Даже в столь ранний час и без дальнейших подробностей.
И отголосок его собственного недавнего прошлого вдруг прозвучал так отчетливо, что он невольно вздрогнул. А все из-за одного слова. Кобель. Сестра Поля бросила ему то же самое — как только узнала, что он разводится с Жоржеттой. Кобель. Паскудное словечко. Оно все еще звенело у него в голове. И ранило.
Поль встал с кровати. Однокомнатная квартирка, где он привыкал теперь жить один, вдруг показалась ему душной и тесной от присутствия женщины.
