Лэнг рассмеялся над своим самомнением, и Морли взял обратно ладью, которой только что сделал ход.
— Я, наверное, слепну. Что я делаю?
Лэнг снова рассмеялся:
— А вот я только что обнаружил, что бодрствую.
Морли улыбнулся:
— Запишем это, как лучшее высказывание недели.
Он переставил ладью, выпрямился и взглянул на теннисистов. Горелл нанес молниеносный удар — и Авери побежал за шариком.
— С ними, кажется, все в порядке. А как вы?
— Выше всяческих похвал, — откликнулся Лэнг. Он быстро окинул глазами фигуры на доске и сделал ход прежде, чем Морли успел перевести дыхание.
Обычно они быстро переходили в эндшпиль, но сегодня Морли пришлось сдаться уже на двадцатом ходу.
— Отлично, — сказал он ободряюще. — Скоро ты сможешь обыграть самого Нейла. Еще одну партию?
— Нет. Я все-таки устал. Кажется, это собирается перерасти в проблему.
— Придется столкнуться с этим. Со временем придешь в форму.
Лэнг выудил из фонотеки один из альбомов Баха. Он поставил «Бранденбургский концерт» и опустил иглу. Когда раздались громкие, обильные звуки, он откинулся назад, вслушиваясь в музыку.
Морли подумал: «Абсурд. Как сможешь ты быстро бегать? Три недели назад ты был просто щенком».
Оставшиеся часы пролетели быстро. В час тридцать они поднялись в операционную, где Морли и один из интернов подвергли подопечных беглому осмотру: пульс, быстрота реакции, выделения.
Одевшись, они отправились в пустой кафетерий перекусить и, усевшись на стулья, заспорили, как назвать этот новый для них, пятый по счету, прием пищи. Авери предложил «серединник», Морли — «сегодник».
В два часа все заняли свои места в неврологической операционной и провели пару часов, просматривая фильмы о сеансах гипноза за последние три недели.
Когда программа закончилась, они спустились вниз, в гимнастический зал, — ночь почти прошла. Они по-прежнему чувствовали себя уверенно и бодро. Горелл шел впереди, поддразнивая Лэнга по поводу некоторых эпизодов фильмов, имитируя его поведение в трансе.
— Глаза закрыты, рот открыт, — демонстрировал он, намеренно натыкаясь на Лэнга, который едва успевал отпрыгнуть в сторону. — Посмотри на себя. Даже сейчас с тобой происходит то же самое. Поверь мне, Лэнг, ты вовсе не бодрствуешь, ты сомнамбулируешь. — Он обратился за поддержкой к Морли: Согласны со мной, доктор?
Морли проглотил зевоту: «Ну, раз уж вы так — то оба хороши».
Он следовал за ними по коридору, прилагая все усилия, чтобы не спать на ходу; он чувствовал себя так, будто не эти трое, а он сам обходился без сна последние три недели.
