Она попыталась сопротивляться сладкому возбуждению, которое пробуждали его ласки.
– Джордан, не надо.
– Но, любимая, твое тело говорит, что надо, – прошептал он, поддразнивая.
Это все из-за того, что проснуться и обнаружить его в своей постели казалось таким волнующе правильным, справедливым, даже если и было совсем неправильным. И сам собой возник незваный вопрос: а может быть, для Джордана Джекса обычное дело просыпаться каждый раз в объятиях незнакомой женщины, с которой он занимался любовью накануне? То есть она, конечно, для него не незнакомая. Но в чем-то и незнакомая…
Джини прервала себя. Какое это имеет значение, если она решила больше не иметь с ним ничего общего? Прошлой ночью он практически навязал ей себя. Ведь это она тогда ушла от него и потребовала развода. Если за эти годы у него были другие женщины, многие из них знаменитости и красавицы, ведь именно этого она и хотела, не так ли?
И все же она не переставая думала: что он чувствует к ней теперь, когда они опять вместе? Значит ли для него что-нибудь прошлая ночь? Или он желал ее все эти годы потому, что считал мертвой? А может быть, у него развился комплекс, когда она оставила его? И теперь, когда он ее заполучил, он может не захотеть ее вновь.
Прекрати! Все это не имеет никакого значения. После сегодняшней встречи у нас не будет ничего общего, сказала она себе.
А его руки продолжали ласкать ее тело, и Джини внезапно поняла, что, несмотря на дремоту, он снова желает ее. И очень сильно. У нее перехватило дыхание, когда он вошел в ее мягкую податливую плоть. Неожиданно ощутив прилив такой же пылкой страсти, она сама стала делать сладостные толчки.
– Ты необыкновенная женщина, – шептал он, обнимая ее. Тепло его дыхания развевало волосы.
Джини засмеялась тихим, счастливым смехом.
– Вот теперь ты говоришь «надо», милая!
В его голосе она услышала насмешку и тут же попыталась ускользнуть от него, но он притянул ее к себе, обнимая крепче, чем прежде, любя ее неистово, огненно, до тех пор пока она сама тесно не прижалась к нему. Ее тело горело внутренним огнем, каждая клеточка кожи напряженно пульсировала, и она застонала от утонченного восторга, который он ей дарил.
Джини казалось, будто кости ее расплавились, все тело растаяло, как свеча…
Неожиданно Джордан вздрогнул, и его страсть затмила ее собственную. Их тела не могли оторваться друг от друга, содрогания его тела продолжали ласкать ее.
Она лежала в его объятиях, ее груди прижимались к его груди, ритм их тел начал стихать. Джини открыла глаза, и яркий солнечный свет ослепил ее, точно так же, как и мгновение спустя – его нежная улыбка.
