— Пойду вниз, пора пить чай, — повторила я, но тетя Сара, казалось, меня не слышит.
Через несколько дней Руфь вошла ко мне с письмом.
— Принес кто-то из слуг из «Келли Грейндж», — объяснила она.
— Адресовано мне? — удивилась я.
— Несомненно, вам. На конверте ясно написано: «Миссис Габриэль Рокуэлл».
Письмо было официальным и напоминало приказа:
«Если миссис Рокуэлл будет угодно посетить „Келли Грейндж“ в пятницу в 15.30, миссис Хейгар Рокуэлл-Редверз будет рада ее принять».
С внуком миссис Рокуэлл-Редверз мы уже скрестили шпаги, теперь мне предстояло померяться силами с ней самой. Я слегка покраснела от досады.
— Королевский указ? — улыбнулась Руфь. Я протянула ей письмо.
— Как похоже на Хейгар, — проговорила Руфь. — Положительно, она считает себя главой семьи. И хочет подвергнуть вас осмотру.
— Я вовсе не хочу, чтобы меня осматривали, — резко возразила я. — К тому же сейчас любые смотрины уже бесполезны.
— Она очень стара, — извиняющим топом заметила Руфь. — Старше отца. Ей за девяносто. Нужно делать на это скидку.
— Я уже решила, — быстро ответила я. — В пятницу я к ней не пойду.
Руфь пожала плечами:
— Слуга ждет. Тетя рассчитывает получить ответ.
— И получит. — Я села к письменному столу и написала:
«Миссис Габриэль Рокуэлл сожалеет, что не сможет посетить миссис Хейгар Рокуэлл-Редверз в „Келли Грейндж“ в пятницу в 15.30».
Руфь взяла у меня записку. Эта история ее явно позабавила.
А я, стоя у окна, следила, как от дома отъезжает посыльный из «Келли Грейидж», и думала: «Так вот в кого он такой заносчивый! В свою бабку!»
В начале следующей недели, когда я гуляла на лужайке перед домом, к «Усладам» подъехал Саймон Редверз. Он спрыгнул с лошади, приподнял шляпу, поздоровался со мной и крикнул кого-то из конюших — распоряжался здесь, словно хозяин!
— Миссис Кэтрин, — начал он. — Как хорошо, что я застал вас дома, ведь именно к вам я и приехал.
С тех пор как я вернулась, я не видела Саймона, и он мне показался еще основательнее и еще более дерзким, чем прежде. Я напустила на себя величественный вид и молвила:
— Какое же у вас ко мне дело? Скажите, прошу вас.
Лошадь увели. Саймон с обворожительной улыбкой на губах подошел ко мне:
— Могу ли я признаться, что снова видеть вас здесь — большое для меня удовольствие?
— Как вам угодно.
— Вы все еще на меня сердитесь.
— Я не могу забыть кое-что из сказанного вами перед моим отъездом.
— Значит, вы способны затаить обиду?
— Если обвинения так же оскорбительны, как те, что вы бросили мне в лицо, — да!
