— Такие развалины заинтересуют любого, — ответила я.
— Вы не должны переутомляться, — напомнила Руфь.
— Я себя прекрасно чувствую. Так что, думаю, переутомление мне не грозит.
— Все равно, не забывайте — вам нужно быть осторожной.
Разговор переключился на местные дела. Мне рассказали о попытках викария раздобыть деньги на ремонт церкви; о благотворительных базарах и распродажах, которые он для этого устраивает, о том, что один из приятелей Рокуэллов дает бал, но из-за траура мы не можем на нем присутствовать.
Красиво обставленная столовая была залита солнцем, и в это утро я не ощущала в «Кирклендских усладах» ничего зловещего. Даже аббатство, когда я немного позже увидела его, не произвело на меня особого впечатления — всего лишь груды камней.
Я осталась очень довольна прогулкой, успокоилась и была готова согласиться с тем, что Габриэль действительно покончил с собой из-за своей болезни. Странно, что такая мысль могла приносить мне утешение, но тем не менее это было так. Вероятно, меня слишком страшили другие объяснения.
Возвращалась я через развалины. Стояла тишина. В то утро здесь царил мир и покой. Ясно было, что аббатство — это только руины и ничего больше. Яркие солнечные лучи падали на поросшую травой землю под ногами, освещая изъеденные временем стены и лишая это нагромождение камней даже намека на что-то мистическое. Вспомнив, в каком страхе я бродила среди развалин в памятный мне вечер, я посмеялась над собственной глупостью.
Ленч прошел тихо. За столом сидели только Руфь и Люк, а сэр Мэтью и тетя Сара завтракали у себя. После ленча я ушла в свою комнату и стала составлять список того, что мне понадобится. Думать об этом было еще рано, но мне так хотелось, чтобы мой ребенок скорее появился на свет! Поэтому я не могла откладывать. Пока я обдумывала, в дверь постучали, и, когда я крикнула: «Войдите!», на пороге возникла тетя Сара. Она улыбалась так, словно мы с ней были заговорщики.
— Хочу показать вам детскую, — объявила она. — Пойдете со мной?
Я oxотно встала. Мне, конечно, интересно было увидеть детскую.
— Она в моем крыле, — продолжала тетя Сара. — Я часто туда поднимаюсь, — Она хихикнула. — Потому и смеются, что я впала в детство.
— Да что вы, уверена, никто так не считает, — поспешила успокоить ее я, но она недовольно насупилась.
— Считают, — заявила она. — И мне это нравится. Раз нельзя удержать детство навсегда, то лучше хоть как-нибудь в него вернуться.
— Так, пожалуйста, пойдемте скорее в детскую, — сказала я. — Мне не терпится на нее взглянуть.
