— Потому что вы были счастливы вместе?
— Мы действительно были счастливы.
— Вот я и думаю: а может быть, именно потому, что Габриэль был счастлив с вами, жизнь стала для него невыносимой?
— Я вас не понимаю.
— Вы знаете, что у него было неважно со здоровьем?
— Да. Он сказал мне об этом до того, как мы поженились.
— Ах вот как! А я подумал, что, возможно, он скрыл это от вас. У него было слабое сердце, и он мог умереть в любую минуту. Но оказывается, вы это знали.
Я кивнула.
— Это у них семейное. Бедный Габриэль! Он заболел молодым. Я только вчера беседовал с ним о его… э… недомогании. Не знаю, связано ли это с трагедией. Могу ли я быть с вами откровенным? Вы очень молоды, но вы замужняя женщина, и, боюсь, мне следует сказать вам правду.
— Пожалуйста, говорите.
— Спасибо. Меня с самого начала поразил ваш здравый смысл, и я порадовался, что Габриэль сделал мудрый выбор. Вчера он пришел ко мне посоветоваться насчет… своей супружеской жизни.
Я почувствовала, как краска бросилась мне в лицо, и попросила:
— Прошу вас, объясните, что вы имеете в виду.
— Он спросил меня, не опасно ли для него при состоянии его сердца выполнять супружеские обязанности.
— О! — слабо отозвалась я, не в силах заставить себя смотреть на доктора. Мы как раз дошли до развалин, и я не отрывала глаз от квадратной башни. — И что же… что вы ему ответили?
— Я сказал, что, по моему мнению, при таких отношениях он подвергает себя определенному риску.
— Понятно.
Доктор старался прочесть мои мысли, но я не смотрела на него. То, что происходило между мной и Габриэлем, касалось только нас двоих, в этом я не сомневалась. Мне было неловко обсуждать подобные вопросы, и, хотя я напоминала себе, что разговариваю с врачом, неловкость не проходила. Однако я понимала, куда он клонит, и не было нужды объяснять мне дальше, но он все-таки продолжал:
— Габриэль был совершенно нормальным молодым человеком, если не считать больного сердца. И очень гордым. Я видел, что мои предостережения потрясли его. Но тогда я еще не понял, как глубоко это его задело.
— И вы… вы считаете, что ваши предостережения… решили дело?
— Мне кажется, что такое предположение логично. А как вы считаете, миссис Рокуэлл? В прошлом между вами были… э… э…
Я дотронулась до полуразвалившейся стены и ответила голосом таким же холодным, как эти камни:
— Я не считаю, что ваш разговор с моим мужем мог привести его к самоубийству.
По-видимому, мой ответ удовлетворил доктора.
