Неужели этот человек умеет смущаться?
— Пустяки, — ответил Габриэль чуть более резко, чем ему хотелось.
Через минуту он добавил уже мягче:
— Я предпочел бы, чтобы ты забыла об этом.
Алатея пожала плечами и повернулась, чтобы возвратить-ся в лавку модистки.
— Как пожелаешь.
Могла ли она осмелиться сказать ему то же, что сказал он? Габриэль пошел рядом с ней, стараясь попасть в такт ее шагов, — нельзя же было оставить ее на улице одну. К счастью, мешочек с орехами давал ей большое преимущество — она могла не опираться на его руку. Прикоснуться к нему снова означало бы напроситься на неприятность, если не накликать несчастье.
Геперь же она могла гордо, шествовать в полной безопасности на расстоянии добрых двух футов от него. к счастью, дверь модистки была совсем недалеко.
Они остановились возле нее, и тут неожиданно Габриэль спросил:
— Тебе не приходилось встречать в свете некую недавно овдовевшую графиню?
Одного взгляда на лицо Алатеи было достаточно, чтобы понять: он сказал что-то лишнее. Ее лицо помертвело, глаза казались пустыми.
— Нет, — последовал короткий ответ.
Мысленно Габриэль готов был дать сам себе хорошего тумака. Он нахмурился:
— Забудь об этом. Считай, что я не спрашивал.
Она смотрела на него, все еще непроницаемая и бледная.
— Я так и сделаю.
Он уже готов был отступить, извиниться и покинуть ее, когда их стала оттеснять толпа, собравшаяся вокруг прилавка продавца орехов. Один из них толкнул Габриэля в плечо.
Он повернулся, оказавшись у самой двери модистки, совсем рядом с Алатеей, и инстинктивно снова становясь в такую позу, чтобы защитить ее от напиравших людей.
Вскоре любители орехов разошлись. Габриэль понял, что теперь окончательно пришла пора прощаться, но слова замерли у него на устах.
— В чем все-таки дело?
Дыша часто и тяжело, Алатея обессиленно прислонилась к двери. Глаза ее были закрыты, потом медленно приоткрылись.
— Ничего! Всего хорошего!
Неожиданно она сунула ему в руки пустой мешочек и открыла дверь, сказав на прощание:
— Сирина гадает, куда это я подевалась… — И тут же исчезла внутри здания, оставив Габриэля гадать о причинах ее странного поведения. Просто она, Алатея Морвеллан, не в силах была дольше находиться рядом с ним.
Двумя днями позже Алатея стояла у окна, погруженная в размышления. Уиггс только что ушел. Ей пришлось сообщить ему о том, что она воспользовалась услугами Габриэля Кинстера, но тут же Алатея взяла с него обязательство держать сообщенные ею сведения в тайне в интересах их расследования. Уиггс не должен был поддерживать связи с Кин-стером иначе как при ее посредничестве.
