— Сулейманом звали одного коварного турка.
— Верно.
Она перевела взгляд на хозяина лошади.
— Вы шутите?
— Его нельзя оставлять здесь. Он может испугаться бури, удрать и натворить кучу неприятностей.
Нисколько не убежденная его словами, Онория сняла с ветки куртку и испуганно посмотрела на жеребца.
— Вы уверены, что он не кусается?
Ответа не последовало, и она, открыв рот от изумления, обернулась к своему спасителю.
— Неужели вы действительно хотите…
— Возьмите повод… он вас послушается.
В его голосе было столько нетерпения и раздражения, что Онория послушно, хотя и не слишком охотно, перешла через дорогу. Несколько мгновений она с ужасом смотрела на Сулеймана — тот ответил ей равнодушным взглядом. Не хватало еще унижаться перед лошадью! Онория решительно запихнула куртку под седло, крепко вцепилась в повод и сделала шаг, но тут же остановилась, ибо Сулейман не соизволил шевельнуться.
— Иди, Сулейман.
Услышав команду, лошадь пошла вперед. Онория ускорила шаг, стараясь держаться подальше от зубов чудища. Незнакомец бросил на нее сочувственный взгляд и направился дальше.
Вскоре они оказались в настоящей чащобе. Над их головами сплетались густые ветви деревьев. Подул ветер и, словно расправляя мускулы, прошелся по листьям, обдав путников каплями дождя.
На крутом повороте незнакомец слегка покачнулся под тяжестью неудобной ноши, но быстро выпрямился, и на гладкой коже его спины выступили бугры мышц. На загорелое плечо упала капля, задрожала, посверкивая в полумраке, и медленно скатилась вниз. Онория не сводила с нее глаз и нервно сглотнула, когда капля исчезла за поясом. Она не могла понять причины своего волнения. Она с детства привыкла видеть полуобнаженные тела мужчин, работавших в поле или в кузнице, но раньше от этого зрелища у нее не перехватывало дыхание. Впрочем, до сегодняшнего дня Онория и не видела такого красивого мужского тела.
Незнакомец вдруг оглянулся.
— Каким образом вы оказались одна посреди дороги? — Приостановившись, он переместил свою ношу поудобнее, а затем продолжил путь.
— Не совсем одна, — уточнила Онория. — Я возвращалась на двуколке. Началась гроза, и я решила поехать коротким путем.
— Где же двуколка?
— Я заметила, что у дороги лежит человек, и подошла поближе. При первом же ударе грома лошадь убежала.
— А-а…
Онория прищурилась. Она не могла видеть, как незнакомец возвел глаза к небу, но не сомневалась, что так оно и было.
— Дело не в том, что узел был плох, — оторвалась ветка, к которой я привязала поводья.
