— Не волнуйтесь, мисс Анстрадер-Уэзерби, — произнес Девил, глядя себе под ноги. Его лицо казалось высеченным из гранита. — Я женюсь на вас не ради соблюдения приличий. Это было бы нелепо. Кинстерам, как вам известно, наплевать на приличия и условности. Общество может думать о нас все что угодно, оно над нами не властно.
— Но… Да, зная вашу репутацию, я готова в это поверить, но почему вы собираетесь жениться на мне?
— Потому что я так хочу.
Эти слова прозвучали как нечто само собой разумеющееся, и Онория дала волю своему темпераменту.
— Потому что вы хотите?
Он кивнул.
— И все? Только поэтому?
Девил бросил на нее уничтожающий взгляд.
— Для Кинстеров это вполне приемлемая причина. В сущности, для Кинстеров лучшей причины и не существует.
Он отвернулся, предоставив Онории возможность созерцать его профиль.
— Какая нелепость! Вы только вчера со мной познакомились — и уже собираетесь жениться?
Герцог снова кивнул.
— Почему?
Он искоса взглянул на нее, так что выражение глаз понять было невозможно.
— Дело в том, что мне нужна жена, а вы идеально подходите для этой роли, — ответил он и зашагал еще быстрее.
— Я не скаковая лошадь!
Девил поджал губы и пошел чуть медленнее — ровно настолько, чтобы Онория не бежала. Они уже добрались до посыпанной гравием дорожки, проложенной вокруг дома.
Минуту Онория вдумывалась в его слова, еще одна минута потребовалась, чтобы найти в них уязвимое место.
— Все равно это нелепо. Добрая половина светских дам готова броситься вам на шею.
— Да, как минимум половина, — подтвердил Девил, не поворачивая головы.
— Так почему же вы выбрали меня?
У герцога возникло искушение объяснить ей это со всеми пикантными подробностями, но он сдержался и проворчал сквозь зубы:
— Потому что вы особенная.
— Особенная?
«Конечно, особенная, если осмеливаетесь спорить». Герцог приостановился и возвел глаза к небу, словно призывая дать ему сил для разговора с упрямой Анстрадер-Уэзерби.
— Могу выразить свою мысль следующим образом: вы молодая привлекательная женщина хорошего происхождения, мы провели целую ночь наедине, и мне хочется спать с вами. — Он улыбнулся. — Полагаю, вы предпочтете, чтобы мы сначала поженились?
Ее ошеломленно-испуганный вид пролил бальзам на его душу. Всматриваясь в лицо Девила, Онория все шире раскрывала свои серые глаза. Он знал, что она сейчас видит — огонь желания, сжигающий его тело.
Девил ожидал услышать массу бессвязных и бессмысленных восклицаний, но Онория вдруг заморгала, словно освободившись от гипноза, вздохнула глубоко и, прищурившись, заявила:
