Граф плотно сжал губы, отчего вокруг рта у него собрались мелкие морщинки, а черты лица сделались более жесткими.
— Никудышный из меня вышел опекун, Элизабет, и мы с вами это хорошо знаем.
— Для вас эта роль непривычна. Нет ничего удивительного в том, что вы сделали ошибку.
Граф озадаченно взглянул на нее:
— Это больше, чем ошибка. Мое поведение было непростительно.
Элизабет улыбнулась:
— Если человек, совершивший ошибку, искренне в ней раскаивается, милорд, его можно простить.
Лицо Николаса дрогнуло. Он в упор посмотрел на Элизабет:
— Вы хотите сказать, что решили принять мои извинения?
— Да, милорд. Мне кажется, вы произносили их искренне, от всего сердца.
Выражение лица графа снова изменилось. Неуверенность исчезла. Ее сменило облегчение.
— Это в самом деле так.
— Тогда давайте больше не будем говорить на эту тему. Я сейчас поднимусь к себе в комнату, но душа моя будет спокойна оттого, что эту ночь вы не проведете без сна. И быть может, милорд, вы даже выкроите время для того, чтобы поесть.
Глаза графа потеплели. Он слегка улыбнулся:
— Как-то раз вы назвали меня Николасом. И мне это очень понравилось. Как вы считаете, быть может, с сегодняшнего дня мы начнем называть друг друга по имени?
Элизабет тоже улыбнулась:
— Что ж, думаю, это неплохая идея. Спокойной ночи… Николас. Быть может, я увижу вас завтра утром за завтраком?
— Я непременно постараюсь быть. Спокойной ночи, Элизабет. Спасибо, что пришли.
Он не стал подниматься из-за стола, однако, пока Элизабет шла к двери, она чувствовала на себе взгляд Ника. Взгляд этот согревал ее, и она надеялась, что поступила правильно.
Впрочем, это станет ясно только со временем.
И Элизабет отмахнулась от внутреннего голоса, язвительно шептавшего ей, что если она ошиблась, то мучения ее только усилятся.
Ник шел по широкой посыпанной гравием дорожке, ведущей из конюшни в сад. С тех пор как Элизабет приходила к нему в кабинет, прошло три дня, и между ними начали устанавливаться теплые дружеские отношения. Николас понимал, что опасно проводить с Элизабет слишком много времени, но ему было так приятно находиться в ее обществе! И потом, убеждал себя Ник, он, как и любой другой человек, заслуживает немного счастья.
О том, что по-прежнему при виде Элизабет в нем вспыхивало желание, можно было и не говорить. Но ведь он не дикий зверь, движимый лишь инстинктами. Он может обуздать свои чувства, может держать на привязи снедавшее его яростное желание. Кроме того, он получил ответ на письмо, которое послал Сидни Бердсоллу. Менее чем через две недели Элизабет уедет в Лондон.
