Дункан не пытался заговорить с ней и спокойно вел машину. Увидев поворот на свою улицу, Калера схватила Дункана за рукав рубашки, не дав ему повернуть руль.
– Подождите…
– Почему?
Калера судорожно вздохнула, ее рука разжалась, и по телу пробежала внезапная дрожь.
– Я не хочу идти домой! – тихо сказала она.
Дункан остановил машину у обочины и взглянул на ее бледное напряженное лицо.
Воспоминания были повсюду и появлялись тогда, когда она меньше всего их ждала.
– Нет, я не хочу туда идти! Не можем ли мы поехать куда-нибудь в другое место?
– Но куда?
– Все равно! – в ее голосе зазвучали истерические нотки. – Просто продолжайте ехать.
Вот так она и оказалась дома у Дункана и в конце концов в его постели.
Она смутно помнила некоторые детали. Например, она забыла, как они ехали в его дом в Понсонби, только неясно припоминала чашку чая с сахаром и печенье, которое он заставил ее съесть. Она помнила, что у нее болела голова и она с благодарностью приняла предложение лечь в зеленой прохладной комнате с темными занавесками, спасавшими от яркого полуденного солнца.
Она проснулась ночью в холодном поту. Ее била дрожь от увиденного во сне знакомого кошмара, горло пересохло, а ноги болели, словно она долго бежала. Она была без обуви, но одета, и мятая одежда липла к влажному телу.
Калера сбросила легкое одеяло и выбралась из кровати, ее сердце бешено колотилось. В темноте она наткнулась на что-то, вскрикнула и упала, но Дункан неожиданно оказался рядом и поднял ее с пола.
– Калера? Вы в порядке? Кажется, вы кричали.
– Я… проснулась, – глупо сказала она, – и не сразу поняла, где я. А… сколько времени?
– Поздно. – Он включил свет, и она, щурясь, увидела взъерошенного небритого Дункана. На нем был черный короткий халат, небрежно завязанный поясом, на широкой груди курчавилась черная поросль. – Слишком поздно, чтобы идти домой. – Его голос был хриплым со сна, но глаза зорко смотрели на нее – на то, как она обхватила себя руками бессознательным жестом защиты. Она быстро отвела глаза от его обнаженной груди. – Можете остаться здесь до утра, – мягко добавил он. – Моя комната рядом, так что я услышу, если вы позовете. Здесь с вами ничего не случится.
Ее напряженные нервы затрепетали. Разве он не знает, что ты больше всего уязвим, когда чувствуешь себя в безопасности? Опасность беды в том, что ее не ждешь.
– Вы хотите, чтобы я оделся и вывел машину?
– Нет. – Это был хриплый шепот, и она попробовала еще раз:
