Отшатнувшись от него, она слегка коснулась его груди. Широкая и сильная, она вибрировала под ее ладонями, тонкий шелк рубашки не мог сдержать его жизненную силу. Ее пульс торопливо бился в унисон с его сердцем, и она попыталась подавить охватившую ее безотчетную тревогу.
– Может, вернемся к нашему столику?
– Не очень-то вам сладко, Капера? – он уверенно обнял ее за талию и придвинулся ближе. – Ваша проблема в том, что вы сама слишком сладкая. Продолжим-ка нашу беседу в компании Стивена – уверен, ему это понравится… Или еще потанцуем, пока не уладим наше дело?
Калера задумалась.
– Он будет беспокоиться, куда я делась…
Дункан беспечно пожал плечами.
– Он знает, что вы со мной. Он вскинул голову, прикрыл глаза и снова стал двигаться под ритмичную музыку, увлекая Калеру за собой. Он легко держал ее за талию, и, глядя на его смуглое привлекательное лицо, Калера вздрогнула от предчувствия катастрофы.
– Вы ведь не будете этого делать? – пробормотала она, оторвав глаза от его узкого рта.
Его веки дрогнули, но он не взглянул на нее.
– Чего именно?
Ее хрипловатый голос прозвучал глубже обычного:
– Вы сказали, что расскажете Стивену о том, что у нас было…
– Нет, я сказал, что ему следует это знать.
Ее пальцы вцепились в его шелковую рубашку в безмолвной мольбе.
– Зачем? Чтобы сделать ему больно? Если это из-за вашей старой ссоры, то при чем тут я?
– Потому что это все из-за вас, моя дорогая.
Раздражение взяло верх над желанием уговорить его.
– Я вам не дорогая!
Его глаза превратились в щели.
– Пожалуй, вы правы… в постели вы просили, чтобы я звал вас «милая»…
– Это было очень давно! – воскликнула она, картина ласк вспыхнула в ее памяти подобно короткому замыканию, сноп искр превратился в силуэт мужчины, охваченного страстью. Его напряженное тело на смятых простынях…
– Восемнадцать месяцев, две недели, три дня и… – он посмотрел на золотые часы на запястье, – и одиннадцать часов… моя милая.
Боже, он помнит не только дату, но и время! А она-то думала, что только ей приходится расплачиваться за свое грехопадение, постоянно вспоминая о нем.
То был ужасный день, худший в долгой череде ужасных дней. Ее семья и друзья были чрезвычайно добры к ней сразу после смерти Гарри, но со временем они вернулись к своим делам и оставили ее. Она прилагала все усилия, чтобы пережить трагедию, разбившую ее жизнь. Она убеждала себя, что спокойствие, которое она изображала, скоро станет реальностью, но действительность показывала обратное. Внешняя безмятежность была призрачной, внутри Калера постоянно ощущала черную дыру, ужасную беспомощность, которая делала ее уязвимой перед лицом одиночества.
