Ральф кинулся туда, где, как он помнил, находился проход, но ошибся. Он лихорадочно ощупывал стену и не находил выхода. С потолка начали сыпаться камни.
Сероватый осенний свет яростно ворвался через образовавшуюся дыру. Ральф беспомощно заморгал. Сквозь застлавшие глаза слезы, он видел проход, но было уже поздно. Вниз с оглушительным грохотом свалился взмыленный конь. По ногам скакуна текла кровь, он испуганно встал на дыбы.
Ральф метнулся в сторону, копыто едва не размозжило ему голову. Кронт хладнокровно вскочил на круп коня, ухватился за край дыры.
Ральф уворачивался от пытающегося укусить скакуна. Его обдавало волнами горячего конского дыхания, а темные глаза животного казались совсем бешеными. Сверху падали куски мрамора — один из них вскользь задел лоб. Ральф почувствовал, что теряет сознание. Он безотчетно ухватился за пустое седло.
Конь тряхнул головой и прыгнул вверх. Оглушенному Ральфу показалось, что они, должно быть, взлетают, но они всего лишь выбрались на поверхность из подвала часовни. Серый взбрыкнул, и Ральф упал на землю, как мешок. Конь, бешено раздувая ноздри, повернулся к Кронту. Тот залез на крышу часовни и спокойно ждал с мечом наизготовку.
— Эй! Эй!
Голос Велены из-под земли вывел Ральфа из ступора. Голова кружилась, но он кое-как подполз к краю ямы, протянул руку. Девушка подпрыгнула, схватилась, и он, скрежеща зубами от усилия, вытащил ее.
— Ральф, ты в порядке?
Он молча кивнул, хотя готов был поклясться, что череп разбит на мелкие осколки.
Конь гарцевал у часовни, ожидая, когда Кронт спрыгнет. Он зло косился на Ральфа и Велену, но явно решил сначала разделаться с Кронтом.
— Эй, ты! — громко крикнула Велена.
Конь взглянул на нее — и в этот момент Кронт спрыгнул. Меч вонзился в грудь коня. Серый захрипел и повалился на землю.
— Беги-беги-беги! — прокричала Велена.
Девушка кинулась прочь, таща за руку Ральфа.
Они неслись через лес, не разбирая дороги, хотя все-таки старались придерживаться северного направления. Останавливаться и смотреть, что делает странный конь, было некогда. Но злобное ржание говорило о том, что отделаться от скакуна будет посложнее, чем от всадника.
Изгнанники перешли на шаг только в дремучем ельнике. Деревья тут росли вплотную друг к другу, переплетались ветвями. Сухие острые сучья, казалось, так и норовили ткнуть в глаз.
Когда впереди мелькнул просвет, изгнанники повеселели, собрали последние силы. К их разочарованию, оказалось, что это всего лишь полянка посреди темного елового леса. Черный вереск подбирался к белому стволу засохшего дуба. С дерева сошла кора, обнажив светлую древесину, мертвые ветви колыхались на ветру, постукивая друг о друга.
