- Вы, боги, воспринимаете секс слишком серьезно, - упрекнула она, когда я проклинал второй свой спад. В ответ я не без горечи предположил, что подобные ей нимфы приучены к тому, что божества, которым они прислуживают, куда веселее вставляют вставших ванек, и пояснил, возможно перегнув палку полемики, что сам я в импотенции полный новичок и не могу быть за нее в ответе.
- О, мне же видно, стоит тебе воспрять, и ты будешь восхитителен, - утешала она. Отнюдь не ее вина, заверил ее я; на самом деле, никогда с самых первых моих ночей с Андромедой - столько лет тому назад, - никогда не доводилось мне возлечь со столь обаятельной, худенькой и в то же время налитой девицей; более того, мы с Андромедой, преисполнившись нежности, вспоминал я, начинали как достойные друг друга любители и учились навыкам любовного ремесла вместе, в то время как мастерство Каликсы свидетельствовало об огромном предшествующем опыте…
Она, улыбнувшись, запретила мне дуться.
- Поверишь ли, но в двадцать два я была еще девственницей. - Она весело призналась, что в девичестве своем настолько обожала меня, Сабазия и Аммона, да к тому же с таким рвением отдавалась учебе и спорту, что не позволила никому из смертных познать себя (я и не слыхивал, что смертным дано прихватывать нимф); потом, однажды под вечер, когда она подметала в капище овцебога (капище на небесах? пыль на Горе Олимп?), где была - как и в моем, и в святилище Пивопивца - ревностной прихожанкой, ей явился сам Аммон и, к ее великому удовольствию, ее протаранил. Пройдя посвящение, она с радостью расширила свои функции в трех наших храмах с простой прислужницы до жрицы-проститутки, в почтенной традиции своих земных контрпартнеров свято отдаваясь самым истинным из наших поклонников-мужчин - между случками с двумя из трех ее божеств.
- И с Сабазием тоже! - возмутился я. Моя ревность к Аммону, несмотря на древние обиды по поводу его совета Кассиопее, могла оказаться чистой завистью, поскольку в Иоппе я видел его изображения - по-человечески симпатичный парень, сквозь темные курчавые волосы которого крутой спиралью изгибались бараньи рога. Сабазий же не только безмерно досаждал мне еще в Аргосе, будучи закваской всех тамошних брожений; меня передернуло, когда я представил себе, как этот старый приапист пыхтит, взгромоздясь на мою изящную, как телочка, нимфу.
Она хихикнула:
- Ты думаешь, ты таки импотент! Но, Персей, не уделяй этому столько внимания! - Кроме плавания и бега, чистосердечно согласилась она, мало что доставляет ей такое же цепенящее удовольствие, как цепные оргазмы, которыми умели ее цеплять Аммон и один или два из ее смертных партнеров. С Сабазием они, с другой стороны, довольствовались тем, что проводили время беседуя, порыгивая пивом и отсасывая; первое - долго и дружески, последнее - кратко и любовно, что доставляло ей по-своему такое же удовольствие, как и стремительное и страстное траханье с Аммоном.
