Я заявил следующее:
- Моему клиенту дороги свобода и человеческое достоинство, вот отчего он оказывал помощь подвергшейся агрессии Испанской республике, видя в этом свой моральный долг, как и подобает каждому американцу, поскольку необходимо дать отпор мятежникам, которые посягнули на независимость человеческого духа и попирают свободу кованым сапогом! На чем могут основываться обвинения в содействии анархии и насилию, если человек за один лишь минувший год пожертвовал четыре тысячи долларов испанскому правительству, которое отражает натиск пытающихся его свергнуть?
И вот этак я ораторствовал несколько минут, пытаясь обратить нам на пользу испанскую путаницу, из-за которой радикалы вдруг оказались поборниками закона и порядка, а реакционеры сделались мятежниками. Проявленное при этом искусство казуистики достойно овации, однако дело, я знал, нами проиграно. Похоже, мои риторические воспарения оценил один Фробель, остальных же ничто не занимало, кроме голубой крови в огненно-красном сердце.
Я, кажется, уже говорил, что судья Ласкер был махровый консерватор. Никакой не фашист, разумеется, и в испанских делах скорей всего сохранял беспристрастность, но, что поделаешь, в нем воплотился вообще свойственный этому сословию инстинктивный антагонизм, который вызывается всем, что хоть розоватой капелькой разнообразит синюю часть спектра, - мне подобное неприятие хорошо известно, сам возмущался им году этак в 1924-м, когда меня еще могли интересовать вещи вроде социальной справедливости. Вынося свое решение, Ласкер встал на сторону Фробеля.
- Не суть важно, - вещал он, - существует ли различие между московской и мадридской разновидностью коммунизма, не суть важно, одобряет или не одобряет суд, равно как любой из нас, пожертвования на те цели, которые при этом имелись в виду. Решающее значение имеет то обстоятельство, что агентство, куда направлялись пожертвования, является коммунистической организацией, находящейся под наблюдением правительственных служб, и тем самым пожертвования, направленные в это агентство, становятся пособничеством коммунизму. Нет сомнения, что жертвователь симпатизировал деятельности этого агентства, а деятельность его состоит в насаждении коммунизма. Завещание, мною оглашенное, содержит точные разъяснения, согласно которым проявление наследником подобного рода симпатий лишает его прав, передаваемых следующему ближайшему родственнику. Суд постановляет, что права наследования должны быть переданы согласно выраженной в завещании воле.
