Она вдруг, как по волшебству, освободилась от прошлого и ощутила себя повелительницей своего собственного тела – и тела Берта. Губы ее быстро спустились по широкой груди к подтянутому, твердому животу, и он вздрогнул, поймав ее за плечи.
– Нет, Чарити, – хрипло прошептал он. – Не сейчас… Не так быстро!..
И, увидев, как она сжалась, он нежно погладил ее щеки.
– Черт возьми, ну, почему ты каждое мое слово истолковываешь превратно?
Она продолжала с испугом и болью смотреть на него, а он по-прежнему целовал ее губы, словно вымаливая прощение.
Итак, он не хочет ее! Он приласкал ее из жалости, притворяясь, и она снова унизила себя, открыв всю глубину собственных чувств. Вздрогнув, Черри устремила застывший взгляд куда-то в пустоту, и тело ее стало холодным и неподвижным, как у мраморной статуи.
– Чарити, пойми…
Она перевела на него взгляд и устало сказала:
– Ты не должен был делать этого. Я все понимаю… – И, как маленький ребенок, отвечающий зазубренный урок, механическим тоном закончила: – Извини, если я смутила тебя. Просто сегодня было слишком много потрясений. Ты можешь уйти. Со мной все будет в порядке.
– Чарити…
Это было выше ее сил. Если он сию же минуту не уйдет, она сломается окончательно…
– Пожалуйста, – стуча зубами, словно от озноба, пробормотала она, отводя глаза.
И, словно поняв, что она на грани истерики, он взял халат и тихо сказал:
– Извини…
Черри не открывала глаз, пока Берт не ушел из комнаты.
Скорее всего, он, вопреки моей просьбе, не оставит меня одну в доме, расстроилась она. Я не смогу даже выплакаться.
Она любила его, и на какое-то волшебное, сладостное мгновение поверила, что и он желает ее, но это была всего лишь жалость, сострадание, милостыня. Не сумев сразу распознать это, она заставила их обоих почувствовать неловкость. Им больше не нужно встречаться. Ей – потому что она не была уверена, что при виде любимого не выдаст снова своих чувств. Берту… После случившегося ему вряд ли захочется быть рядом с ней. Без сомнения, при случае он мог бы, щадя ее чувства, придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение тому, что не ответил на ее порыв. Собственно, он уже пытался представить дело так, будто она все поняла неправильно, но… поздно. Слишком поздно. Эти хриплые слова о том, что не надо спешить, слишком о многом говорили ей.
Чарити сидела, неподвижно глядя в пространство. Что же в ней такого, что ведет ее от катастрофы к катастрофе, превращая личную жизнь в ад.
