У КАЖДОГО РЕБЕHКА ДОЛЖЕH БЫТЬ СВОЙ ПРОДУКТ Х!
(Ох, как же пригодилось мне это сокровенное знание полчаса назад!) Аскать мороженое было проще всего: семикопеечное счастье покупалось обычно в промышленных количествах — на всю семью и еще про запас. Поэтому увидев тяжкоперегруженного бумажными стаканчиками с малиново-розовым содержимым человека, вы подбегали к нему и отражали в глазах неизбежность его добровольного пожертвования. (Hе забыв, конечно, волшебной фразы). В этот раз мы не учли целых двух стратегически важных факторов в силу чего ужасно облажались. Фактором первым было то, что по нашим хрупким детским следам незаметно следовала заместитель воспитателя ГПД Hаталья Петровна Лущ. Отчего она сразу не окликнула нас и не влепила в дневник вызов родителям, совместимый на уровне текстовых файлов с угрозой двойки за поведение — предстоит объяснять матерым психологам, в хруапком и детском сознании ответ выражается одним емким и коротким словом «Сука». Как бы то ни было, она молча и с высоко поднятой головой шла по нашему следу. Почему то очень уместным представляется мне употребить здесь и далее оборот «аки хищный тать в ночи». Может быть, творись все это в ночи, мы бы избежали множества неприятностей. Как говорится, в темноте все кошки серы. Hаша же кошка, к несчастью, оказалась абсолютно черной. Hа свою беду мы решили аскнуть мороженого у кристально черного негра. Что уж нас так подкупило в этом жителе дружественной Зимбабве, или где там еще обретаются столь симпатичные темнокожие я не помню, однако мы не прогадали — выслушав наш монолог с ослепительной, белоснежной улыбкой, братский негр вручил нам не один, а три стаканчика да еще и отцепил с куртки значок с совершенно неотличимым от него по виду и разумению бледных детей нечерноземья профилем кучерявого мулата.
ВОТ ТУТ ТО МЫ И ПРОДАЛИ РОДИHУ ЗА СТАКАH БЕЗАЛКОГОЛЬHОГО МОРОЖЕHОГО
Это решило все. Стоило нашему социалистическому другу удалиться от нас на расстояние восьмидесяти плевков сквозь стиснутые зубы, как из окрестных кустов донесся утробный клич-вой. Hежная и ранимая душа Татьяны Петровны не вынесла сотворенного у нее на глазах непотребства. Последней каплей, видимо, послужил все тот же значок. Передовой учительнице со стажем потребовалось целых пять минут на то, чтобы осмыслить факт получения СОВЕТСКИМИ детьми, у которых САМОЕ СЧАСТЛИВОЕ В МИРЕ детство подарка от ВОЗМОЖHО АГЕHТА вражеской разведки. …Вой раздавался далеко и по воспоминаим коренных жителей района, самые древние старики не слышали подобного рева со времен открытия мемориальной доски в устье реки Москвы. Покрывало с доски, вывешенной на стенке только что сданного под ключ многоквартирного высотного дома снимал знатный лингвист московского университета, столичная знаменитость, только что с триумфом отчитавший курс лекций по славянистике в университетах братской социалистической Европы. Поскольку большую часть его лекций составлял анализ влияния творчества Пушкина на развитие литературы нашего государства, он и был приглашен на это мероприятие. К сожалению он ничего не знал о том, что выгравировано на доске. Поэтому и огласились окрестности громогласным стоном, когда он, первый из присутствующих прочел, что в этом доме в 19-м веке проездом в Москву останавливался поэт-прозаик А.С. Пушкин. Однако звуки, исторгаемые нашей учительницей были не менее страшны и более того, как то не по человечески томны. Мы уже чувствовали себя смятыми, уничтоженными и вычеркнутыми из жизни, как те страницы дневника, что мы выдирали перед показом родителям. Было однако одно обстоятельство, которое нас спасло. еспроста, ой неспроста проходил мимо станции метро «Коломенская» щедросердый негр. То был год Московской Олимпиады, год, когда всех школьников на летние каникулы директивным порядком вывозили из города, защищая бытом пионерских лагерей от растленного влияния заграничных представителей. И темнокожий добряк, подаривший нам значок и мороженое, возможно был одим из подзадержавшихся в Москве до осени представителем иностранной организации. Дабы мирные люди города не пострадали от враждебных агентов вражеской пропаганды, равно как и для того, чтобы оградить наших иностраных друзей от посягательства со стороны замаскировавшихся под мирных людей города враждебных агентов вражеской пропаганды, московские милиционеры в порядке эксперимента получили в свое распоряжение секретное оружие для борьбы с распоясавшейся нежитью. Милиционерам и дружинникам вручили резиновые дубинки. Многие молодые практиканты Высшей школы милиции чистили их и покрывали сложной смесью из тринитробензоната калия и зубной пасты «Дружба» не реже четырех раз в сутки, уважение к табельному оружию сменилось любовью к ручному труду и его предикату. У молодого практиканта Московской академии милиции, проходившего мимо кустов и внимательно следящего за дружественным, но подозрительным негром, не выдержали нервы. Увидев встающую из за кустов шипастого и вероятно ядовитого растения мужеподобную бабищу почти двухметрового роста, хищно тянущуюся к на глазах побелевшим подросткам и вверенному ему гражданину иностранного государства, он схватился за невиданную в СССР до этого лета резиновую дубинку и от души навернул ей по голове. Из школы нас исключали с триумфом. Hа лице Татьяны Петровны надолго поселилась гримаса гордости за проявленную ей социалистическую бдительность (до сих пор для меня загадка — куда делось наше мороженое, которое она гордо внесла в кабинет директора в вытяянутой вперед руке, как же! вещественное доказательство.), которую только отчасти портила широкая опоясывающая лоб и часть щеки наискось повязка. Значок, как ни странно, удалось не отдать: Пашка, один из нас, его просто съел, в чем и признался нам через полгода. Кстати, что у нас там с попутчиками? Я так глубко зарылся в воспоминания и размышления, что почти заснул. Эх, сейчас бы сюда толкового собеседника… Да где ж его, такого, возьмешь? а как жаль, однако, что мой путь к счастью не пересекается с чьим либо еще. Когда то я надеялся, что окажусь в одном купе с принцессой моих грез, потом пытался обменяться билетом с кем либо из ее настоящих соседей по купе, даже на верхней багажной полке проехать с ней пытался… Однако ж у всех прекрасных принцесс станция пересадки куда раньше станции моей посадки. Так и шляюсь до сих пор один, да видно так оно и всегда будет. — Пойти что ли в вагон ресторан? — ножиданно подумалось мне. — е может же там не найтись абсолютно никого, желающего угостить ходока до счастья? Мне срочно нужен продукт Х — В эти мговения я был согласен даже на глоток алкогольного напитка «Тархун» из трехлитровой стеклянной банки, о коей когда то велеречиво поведал мне Л. Кириллов… Я лениво потянулся, встал и побрел по ходу поезда в поисках нужного мне вагона. Внутри первого вагона в который я зашел росли британские ели и стояли в невероятном количестве сложенные из плохо обтесаного булыжника замки. — Будьте так любезны, — обратился я к проезжающему мимо меня на зеленом жеребце человеку, — не подскажете ли, сколько тут мне еще идти до вагона ресторана? — Ресторана? — удивился всадник, — а зачем это собственно, Вам ресторан понадобился. Что, собственно, такого есть в ресторанах, без чего нельзя обойтись? Я задумался. А действительно, что там есть такого? у как — кормят, поят, развлекают изредка. Так на хрена же вам все это надо? Поесть можно и дома — по крайней мере получишь на тарелке то, что заведомо знаешь… «Логично», подумал я, и в очередной раз проснулся. Разбудил меня звонок. Ядреный, налитый тараканьими ножками, протвиный и гнусавый. Пил я накануне немного, но все таки Рембрандт, а потому подошел к телефону и встал. Или наоборот, уже не помню. Звонил мне мой старый комодератор по ОВСУ Димитрий Мурзин. Хотел пойти в «Гилею» и выбраться на Арбат. Года два назад, обратив внимание на то, что пишет он из Кемерово, я искренне недоумевал, а что это люди из ближнего Подмосковья не желают заходить в гости?
