Зикунов истово закивал, благодарный Вите уже за то, что девушка не уточняла, кто именно отправил Виштальского черт-те куда.
– Ты, Рич, разузнаешь все о поисках Давы – кто ищет, где ищет, на чем. И разведаешь заодно, как незамеченными можно улететь на рейсовом зведолете.
– Ух, ты… – растерянно молвил Сидоровс. – Я пошел!
– Через час жду вас здесь, – сказала Вита – как отрезала.
Парни улетучились, и ни у одного из них даже улыбка не мелькнула при виде генерала без юбки, в одном полотенчике.
Оставшись одна, Вита Бока быстро переоделась, выбрав удобный комбинезон, – не в платьице же изображать космического «зайца». Сначала она примерила свой старый походный комбез. Покрутилась перед зеркалом и решила, что походное одеяние сидит мешковато и, вообще, старое оно и поношенное.
Приложив к себе белый спецкостюм, Бока покачала головой – слишком нарядно. Оранжевый комбез был чересчур ярок и бросался в глаза.
Постояв перед зеркалом просто так, полюбовавшись собой, огладив ладонями бедра, шлепнув по попе, сведя вместе и подняв груди, Вита осталась довольна увиденным – и вспомнила о еще одном – нераспакованном комбинезоне. Достав обновку, девушка оделась. Хм. Цвет уж больно незаметный – серый. Но именно серый и черный цвета наиболее предпочтительны для тех, кто скрывается и не желает быть замеченным. Серый и черный сольются с любой тенью.
Критически осмотрев себя, Бока кивнула – комбинезон красиво обтягивал ноги и груди, нигде не топорщился, а узкую талию подчеркивал.
Вздохнув – примерка закончилась, – девушка уселась и задумалась. Мысли о неизбежном несчастье она гнала от себя, убеждая свою плаксивую натуру в том, что полная неизвестность обещает и худшее, и лучшее в одинаковой мере. Натура пока слушалась, только разок хлюпнула носом. Вита аккуратно, кончиками пальцев, вытерла глаза.
Ох, Дава, Дава… Вита представила себе чужую, далекую-предалекую планету, где всегда царит зловещий сумрак, заунывно воет ветер и кружится туман. Там был лес колонн, меж которыми плутал Дава и прятались неизвестные враги, существа до того неземные и непонятные, что страшно делалось.
Она прекрасно всё понимала, и раньше, и теперь. Дава ее не любит. Но он же сам говорил, как она ему нужна. Разве этого мало? А потом. Одно горящее сердце обязательно зажжет другое.
Это, однако, потом. Но теперь-то как быть? Легко слышать, как некто посторонний и тебе не знакомый пропадает без вести. А тут Дава, в ком она сыскала родство душ и нежную привязанность. Вот и давит на сердце тяжкий груз.
