— Уж не хотите ли вы сказать, что она перед смертью взяла с вас клятву? А я-то был убежден, что вы не допустите ничего подобного. О, лучше бы эти письма были сожжены ею, нежели мне столкнуться с таким вероломством!
— Ах, не в клятве дело, — сказала мисс Тина.
— В чем же тогда?
Она замялась немного, потом ответила:
— Она и хотела их сжечь, да я помешала. Они у нее были спрятаны в постели.
— В постели?
— Да, между матрасами. Она их туда засунула, когда вытащила из сундучка. Как ей это удалось сделать, ума не приложу, только Олимпия не помогала. Так она говорит, и я ей верю. Тетушка уже после сказала ей, для того чтобы она, убирая постель, не трогала матрасов. Перестилала бы только простыни. Оттого постель всегда имела неаккуратный вид, — простодушно добавила мисс Тина.
— Могу себе представить! А каким образом она их пыталась сжечь?
— Да она сама не пыталась; очень уж была слаба последние дни. Но она требовала, чтобы я это сделала. О, это было ужасно! После той ночи говорить она уже не могла. Только показывала на пальцах.
— И как же вы поступили?
— Я их унесла. Унесла и заперла.
— В секретере?
— Да, в секретере, — сказала мисс Тина и снова покраснела.
— Но вы пообещали ей сжечь их?
— Нет, я ничего не обещала. Нарочно.
— Нарочно — ради меня?
— Да, только ради вас.
— Но какой же в том прок, если вы мне даже посмотреть на них не даете?
— Никакого. Вы правы — да, конечно, вы правы, — печально отозвалась она.
— А она думала, что вы уничтожили их?
— Не знаю, что она думала под конец. Трудно было понять — она уже была не в себе.
— Но если ни клятв, ни обещаний вы не давали, что же тогда связывает вас?
— Она не снесла бы этого — попросту не снесла бы. Она так ревниво их оберегала. Вот вам зато портрет — можете взять его, если хотите. — И бедная женщина вынула из кармана уже знакомую мне миниатюру, завернутую в бумагу точно так же, как завертывала ее мисс Бордеро.
— Как это — взять? Совсем взять себе? — У меня даже дух захватило, когда я ощутил портрет у себя на ладони.
— Разумеется.
— Так ведь он стоит денег, больших денег.
— Ну что ж, — сказала мисс Тина, все с тем же странным выражением лица.
Я ничего не понимал; вряд ли можно было заподозрить ее в желании поторговаться, подобно тетушке. Скорей, она в самом деле решила подарить мне миниатюру.
— Но я не могу принять от вас такой дорогой подарок, — сказал я. — А заплатить столько, сколько думала получить ваша тетушка, мне не по средствам. Она оценила его в тысячу фунтов.
