прежде чем высадиться на Пьяцце. Я ни о чем не расспрашивал, намеренно не затевал разговора о ее жизни дома, о том, что мне больше всего хотелось узнать. Вместо этого я то подробнейшим образом рассказывал ей обо всем, попадавшемся нам на пути, то пускался в описания Рима и Флоренции или в общие рассуждения о пользе и прелести путешествий. Она слушала со вниманием, откинувшись на мягкие кожаные подушки, покорно следовала взглядом туда, куда я указывал, и лишь позднее я узнал, что о Флоренции она больше могла бы порассказать мне, чем я ей, так как несколько лет жила там вместе с теткой. Наконец она спросила — по-детски нетерпеливо и в то же время застенчиво: «А когда же Пьяцца? Мне так хочется посмотреть Пьяццу!» Я тотчас отдал распоряжение больше никуда не сворачивать, и мы замолчали, ожидая, когда гондола прибудет к цели. Спустя короткое время, однако, мисс Тина сама прервала молчание:
— Я уже знаю, что с тетушкой; она боится, как бы вы не уехали.
У меня захватило дух.
— С чего это ей вздумалось?
— Ей кажется, вы скучаете. Оттого-то она и переменилась к вам.
— Что же, она решила меня развлекать?
— Она не хочет, чтобы вы уезжали. Она хочет, чтобы вы оставались у нас.
— Другими словами, чтобы я продолжал платить за квартиру, — откровенно предположил я.
Мисс Тину трудно было удивить откровенностью.
— Да, вы правы; чтобы мне больше осталось.
— Сколько же именно она хочет вам оставить? — спросил я, развеселившись. — Пусть бы она назвала сумму, и я соответственно рассчитал бы сроки своего пребывания.
— О, как можно! — воскликнула мисс Тина. — Вовсе я не хочу, чтобы вы себя подобным образом связывали.
— А если мне по собственным надобностям желательно задержаться здесь подольше?
— Тогда лучше поищите себе другую квартиру.
— А что на это скажет ваша тетушка?
— Ей это не понравится. По-моему, самое правильное будет, если вы откажетесь от этих своих надобностей и совсем уедете из Венеции.
— Дорогая мисс Тина, — сказал я. — Не так-то просто мне от них отказаться!
На это она ничего не ответила, но минуту спустя снова завела разговор:
— Я, кажется, знаю, какие такие ваши надобности.
— Ничего мудреного; ведь тогда в саду я почти напрямик сказал вам, что хотел бы заручиться вашей помощью.
— Помочь вам значило бы совершить вероломство по отношению к тетушке.
— Отчего же вероломство?
— Оттого, что она никогда не согласится на то, что вам нужно. Ее уже просили, ей уже писали об этом. Она и слышать не хочет.
