Хараламбос на все это согласился, он поставил только одно условие: все работы ведутся островитянами, из них же формируется команда танкера, а прежняя команда, за исключением старшего механика и штурмана-радиста тоже совладельцев корабля, снимается с борта. «У вас там уран. Нам троим наплевать, но наши моряки — это семейные и не очень знающие люди, мистер Кэйрд. Мы все земляки или родственники, иначе нам нельзя работать. И если кто-нибудь из них пострадает, вина ляжет на меня и все очень осложнится. Мы отлично понимаем: когда мы кончим дело, прежнему конец, мы станем слишком заметны. Ну что ж. Когда-то надо кончать. И лучше так, чем иначе. Мы трое идем на это сознательно. Но наши люди — они здесь ни при чем».
Два десятка вертолетов кружились над Атлантикой, как пчелы. Чтобы сократить маршруты, Хараламбос прижался чуть ли не к самому трясущемуся наползающему берегу. Еще сутки, и двести тридцать тяжких вольфрамовых шаров, начиненных ураном и графитом, угнездились в цистернах танкера, давным-давно забывших, что такое нефть.
А что они помнят, эти цистерны? Спринглторп вздохнул. Отец Фергус пытался деликатным образом дознаться. Следы круто повели во тьму, где люди исчезают без следа. А господин Баркарис, спустившись вместе с Борроумли в недра корабля проверить крепление груза, неожиданно спросил с белозубой улыбкой, много ли еще у островитян любопытных не в меру мальчиков. «Очень мало, — ответил Борроумли. — Практически больше нет». — «Это правильно,» — кивнул Хараламбос и тут же переменил разговор. «Так вот это и есть атомные бомбы? — спросил он. Шестиметровые серые шары мрачно казали сизые шрамы неумелой поспешной сварки. — Ах, это не бомбы. А переделать их в бомбы можно?» Узнав, что проще начать заново, капитан еще раз улыбнулся, повернулся на каблуках и начал педантично проверять трос за тросом. «Дело знает», — кратко отозвался о нем Борроумли, но каким это было сказано тоном!
В тот же вечер в кабинете Памелы Дэвисон состоялось последнее совещание перед вылетом Левковича на танкер.
— Мы наметили для перфорации пятнадцать точек. Вот здесь, здесь и здесь, — говорил Левкович, тыча в карту красным карандашом. — Слава аллаху, здесь, судя по стратиграммам, довольно близко к поверхности магматический очажок. Вам везет. Не бог весть что, но для нас хватит. И пилюль должно хватить. От точки до точки — двадцать миль, неполных полтора часа ходу. Начинаем здесь. Тут хорошая впадина в дне. Пойдем вот сюда, по дуге к южному краю скального плато. И назад по хорде на второй заход Один круг — около полутора суток. Я думаю, после седьмого круга, где-то на двенадцатый день, кое-что прорежется. Тогда и публикуйте сообщение.
