— А ежели они сами скопытятся? — поинтересовался Филька.
— Что не запрещено, то разрешено, — глубокомысленно изрек знаток и хранитель законов.
— Эх, мне бы маленькое болотце, — мечтательно произнесла Варька. — Заманила бы миленьких — и поминай как звали!
— Есть мысля! — щелкнул пальцами Филипп. — Отправим ихнего начальника побродить в трех соснах недельки на две, пущай проветрится!
— А когда возвернется, еще злобней будет, — высказал сомнение Серафим. — Тогда уж точно без крыши останемся.
— Придется, Филя, все-таки нам с тобой этим заняться, — повернулся Тимофей к дружку. — Сыграем в «коробочку»?
— А кто ему пятый угол покажет? — прогундосил тот.
— Тита с собой возьмем, он дело туго знает — мастер!
— Только попробуйте, — пригрозил Кузьма, сидевший до этого момента тихо и безучастно в уголке. — Я вам ухи-то живо пооткручиваю, и Тит не поможет.
— Так, — подвел черту Архип Захарович, — чую, аргументы исчерпаны, фантазия истощилась… — И вдруг повернулся к хитро поглядывающему на всех Кузьке: — Ну-ка Кузьма Василич, выкладывай! Я ведь слышу, как у тебя в голове мыслишка колготится, наружу просится. Давай-давай, выпущай!
Кузьма выскочил кузнечиком на середину комнаты и подбоченился.
— Эх, стра-те-ги! — язвительно сплюнул он. — Пока вы тут молоко с печеньем трескали, мы с Кешей дельце провернули.
Кузька яростно поскребся и выудил из-за пазухи сонно упирающегося лесного клопа.
— Хватит дрыхнуть, Кеша, иди-ка пожуй! — Он сунул клопа усами в молоко, и тот сразу принялся громко, с аппетитом хлюпать и причмокивать. — Намаялся, бедный, по замкам-от лазать. Поешь, родной, заслужил!
— Кузьма Василич, не томи! — взмолился Петр Игнатьевич.
— Не томи!.. Легко сказать! — куражился тот, чувствуя всеобщее внимание. — Цельный день на ногах, с голодухи чуть не помер: в ихних столовых окромя гастриту ничего не схватишь!
Кузьма шмыгнул носом и начал загибать пальцы:
— Во-первых, мы с Кешей подчистили кое-какие буковки в исполкоме — лишние буквочки, рискуя здоровьем, съел! Спаситель наш, благодетель, отпаивайся молочком, отпаивайся! — Голос его задрожал от переполнявших чувств. — Ну и таперича наша коммуналка числится у них, как и следовает, самым что ни на есть ценным памятником. Во-вторых, я на всякий случай у строителей маненько покурочил сакаватор. Ну, тарахтелку, которой они удумали дом-от сносить, — пояснил Кузька. Еще пужанул пару раз главного умника из реставрации, что ту бумагу с приговором подписывал. Ужо, почитай, готов! — Он хихикнул и довольно прижмурил глаза. — Но все это так, мошкара и мелочь! — неожиданно закончил Кузька.
