— Мимо. А я попал. Требуются извилины?
— Желательно, не прямые. Но пока — «топ сикрет»!
— Не учите меня жить. Адрес?
— Проспект Мира двенадцать, квартира тридцать шесть, лифт не работает, — в трубке запикали гудки.
Они пели о моем спасении от творческих и душевных мук, по крайней мере, на время. И я выскочил из редакции в промозглый сентябрьский вечер.
Город был захвачен туманом, что в сентябре здесь — дело обычное, но создающее ряд неудобств: например, когда вам нужно как можно быстрее попасть на другой конец города, а вы принуждены тащиться в собственной машине со скоростью престарелого тяжеловоза. Вообще туман, как природное явление, при наблюдении его со стороны, весьма необычен и даже по-своему красив. Его поэтически сравнивают то с молоком, то с ватой или сливками — в зависимости от плотности тумана, освещения и настроения наблюдателя. Но лишь попав в него, все эпитеты меняются на полярные — и ведь тоже вполне обоснованно! С изнанки туман выглядит полной противоположностью себе самому. Странная бесцветная муть в паре с гнуснейшей разновидностью дождя нудной и бесконечной моросью — все, что остается бедным горожанам вместо солнца и осенней палитры природы.
Я медленно ехал по забитым клубками и сгустками тумана улицам, и через короткое время возникло неприятное ощущение, что еду по кладбищу: ни машин, ни людей, ни освещенных окон. Правда, минут десять спустя, я разглядел впереди разноцветные блики и отсветы реклам и витрин и вскоре с облегчением вывернул на Центральный проспект, пронзавший город насквозь. Лохматая сырость здесь изрядно поредела и плавала теперь отдельными клочьями где-то на уровне вторых этажей, временами скрывая крикливые вывески всех этих реформаторских контор и приватизированных магазинов. Но вечерняя жизнь на «местном Бродвее», несмотря на это, била ключом.
У ресторана «Сибирь» уже перемигивались три патрульных джипа, из концертного зала выливалась пестрая горластая толпа наших меломанов, а с набережной доносились такие разудалые вопли и хохот, что было ясно — туман для них, как рыбий хвост коту.
По адресу, указанному Олегом, я добрался без приключений и даже сразу попал в нужный подъезд, хотя в наших «монолитках» найти что-нибудь, как правило, проблема. Первым, на кого я наткнулся, оказался вовсе не труп и даже не Ракитин. Знакомый хмурый верзила в черной форменной куртке патрульного, готовой лопнуть на богатырских плечах, полностью загораживал проем входа на площадку этажа. Меня он в упор не видел, уставившись куда-то в пространство между верхними лестничными маршами и изредка вяло смаргивая — по-моему, он спал самым натуральным образом. Это был не кто иной, как наш «непримиримый борец с уличной преступностью» и большой любитель пива сержант Степан Бульба. Вступать с ним в контакт я посчитал за бесполезную трату времени, поэтому, заглянув в узкую щель между могучим кожаным локтем и стеной, я не громко, но внятно сказал:
