– Мне очень жаль, милорд. Ее светлость в трауре и не принимает посетителей.
– Я знаю о смерти лорда Уоррингтона, – сказал Люсьен, доставая из кармана плаща письмо герцога. – Сегодня утром его адвокат принес мне это послание. Я должен поговорить с герцогиней насчет его содержания.
Дворецкий внимательно рассмотрел сломанную печать. По-видимому, это его удовлетворило, потому что он распахнул перед Люсьеном дверь.
– Как мне о вас доложить?
– Дейнридж, – нетерпеливо ответил Люсьен.
– Пройдите сюда, лорд Дейнридж. Ее светлость находится в кабинете герцога.
Опираясь на трость, Люсьен прошел за дворецким. Оказавшись перед массивными дверями кабинета, тот постучал.
– Да, Мэннингс? – раздался тихий голос. Этот голос Люсьен не мог перепутать ни с чьим другим. Он был хрипловатым и необыкновенно женственным. Звук этого голоса напомнил ему о запахе жасмина, медовой коже и россыпи белокурых локонов. Но невероятным усилием воли он постарался унять эти воспоминания и загнать их в дальние уголки своей памяти, где сейчас им было самое место.
– Лорд Дейнридж пришел повидаться с вами, ваша светлость.
– Да, Мэннингс, пусть войдет, – ответила Серина после недолгой паузы.
Дворецкий распахнул двери, и Люсьен вошел в кабинет. Серина стояла возле отделанного белым мрамором камина. Вся в черном, лишь золотистые волосы рассыпались по плечам. Что это, искреннее проявление скорби или дань традициям?
Она медленно повернулась к нему и непроизвольно поднесла руки к груди. Она хотела защититься от него или просто замерзла?
– Милорд, – поприветствовала она его тихим шепотом.
Люсьен ответил ей вежливым поклоном и шагнул ей навстречу, но она отпрянула в сторону.
Он увидел, что ее лицо покрывает нездоровая бледность, а глаза опухли и покраснели от слез.
– Мне очень жаль, – начал он, чувствуя, к своему удивлению, что действительно переживает по поводу случившегося. – Я узнал обо всем менее часа назад.
Она стояла молча. По выражению ее лица Люсьен понял, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Сзади, над камином, висел ее портрет, написанный, несомненно, в те времена, когда она была счастлива. Художник сумел уловить и нежный рисунок ее губ, и сияние голубых глаз, и изящный наклон головы.
– Зачем вы пришли? – спросила Серина.
– Сегодня утром меня навестил мистер Хиггинс, – сказал Люсьен. – Он принес мне письмо, которое ваш муж написал на прошлой неделе.
Дрожащими пальцами Серина взяла протянутое ей письмо и начала читать. Затаив дыхание, Люсьен следил за ней, думая о том, будет ли это послание неожиданным для нее. Она дочитала, но все еще избегала встречаться с ним взглядом.
