– Верная подруга. Будьте осторожны, Флер. Если чем-нибудь досадите ей, она враз покажет клыки.
– Она их уже показала, ваша светлость, и я не намерена досаждать ей, – безучастно ответила юная леди.
Суровый и не всегда уместно проявляемый характер Чевиота побудил его продемонстрировать свою власть над животным, а заодно и над женой.
– По моему приказанию Альфа будет охранять вас и, если я прикажу, никого к вам не подпустит. Смотрите!
Он голосом и жестом дал команду волкодаву, который тут же подбежал к Флер и желтыми клыками схватил складку на ее юбке. Флер продолжала стоять неподвижно с отсутствующим выражением на лице. В ее глазах не было страха. Этой свирепой собаки она боялась меньше, чем ее любвеобильного хозяина.
– А теперь, – сказал Чевиот, сделав знак Айвору, – попробуй взять ее светлость за руку.
Валлиец угрюмо повиновался. Он хорошо знал нрав этой собаки, однако был не из трусливых. Когда ему оставались какие-то дюймы, чтобы дотронуться до руки Флер, волкодав с жутким рычанием бросился в его сторону. Айвор отступил, пробормотав, что когда-нибудь он перережет горло этой твари, а Чевиот затрясся от смеха, который подхватила вся прислуга, будто происходящее было прелестной невинной шуткой. Флер не двигалась с места, и лишь ее лицо побелело еще больше. Тогда Певерил Марш осмелился заговорить с ней.
– Не бойтесь, госпожа. Альфа больше лает, чем кусает.
– Я не боюсь, – ответила Флер все тем же безучастным тоном, однако взгляд ее выражал доброжелательность по отношению к молодому человеку, пытавшемуся оказать ей моральную поддержку.
Чевиот коротким свистом отозвал собаку. Эта забава ему уже надоела.
– А теперь, милое дитя, у меня для вас сюрприз, – нежно произнес он, обращаясь к Флер, но так, чтобы слышали все, хотя его темные глаза по-прежнему были полны обиды на молодую жену. – Позвольте представить вам Певерила Марша – молодого человека, о котором я уже говорил, гениальную личность среди нас, моего художника. Вы еще будете позировать ему для портрета, все в свое время.
Он знаком подозвал Певерила. Немного смущаясь, тот подошел и низко поклонился госпоже. Она сразу же почувствовала расположение к этому человеку, выглядевшему столь юным и кротким рядом с массивной темной фигурой Чевиота. Искусство в любой форме привлекало Флер. Ее родители тоже были далеко не равнодушны к настоящей живописи, а ее собственные работы, выполненные кистью в подростковом возрасте, удостаивались высоких оценок… О Боже, подумала она, ощутив внезапный приступ острой тоски, как же далеко теперь то прекрасное время в Пилларсе! Никогда больше не вернутся те счастливые, блаженные дни!
