«Пусть мои подарки и забота помогут вашим глазам засиять вновь и своей голубизной сравниться с этим сапфиром. Постараюсь быть полезным для вас, если это будет позволено. Чевиот».
Подчиняясь требованию кузины Долли, она поблагодарила его за бесценный подарок, но горько улыбнулась, когда увидела, что острые края броши повредили нежные кремовые лепестки цветов: они были надломлены и потемнели.
– Как мое сердце, – прошептала она про себя, – и моя молодость.
Сегодня, в день свадьбы, она была одета в изысканное платье из бледно-фиолетового атласа, отделанного тончайшим кружевом. Края ее шляпы были также отделаны мелкими кружевными оборками. Лицо закрывала газовая вуаль. Небольшая накидка из фиолетового атласа, отороченная горностаем, закрывала хрупкие плечи.
Ее рука, одетая в белую кружевную перчатку, держала маленький букетик фиалок с серебристыми листочками, а на тонкой шее сверкали алмазы. Она была такой прекрасной, чистой, такой возвышенно-печальной и юной, что присутствующие мужчины ощутили какую-то неловкость, словно только сейчас поняли постыдность грубых мужских влечений. А женщины, не зная всей подоплеки, лишь завидовали ее роскошным украшениям.
Чевиот был тоже великолепен в своем расшитом сизовато-сером жилете с высоким воротником, который почти полностью закрывал его подбородок. Он был значительно выше своей невесты, которая чувствовала присутствие рядом с собой этого сильного животного, и это вызывало у нее отвращение.
У алтаря она отвечала почти шепотом. Вскоре все было закончено. Она шла по церковному проходу под руку с Чевиотом и с болью думала: «Теперь я навечно принадлежу ему». С этого дня ее жизнь становится сплошной мукой. «Респектабельное мученичество», – подумала она с цинизмом, от которого наверняка защемило бы сердце Элен Родни, если бы она знала, что творится сегодня в душе ее любимой дочери.
Новоиспеченная леди Чевиот равнодушно приняла поздравления и поцелуи родственников и друзей. Был всего один человек, присутствию которого она была бы рада, – это Кэти, подруга ее детства. Но и в этом ей было отказано. Кузина Долли не позволяла никаких контактов с прежними близкими друзьями семьи Родни.
Но больше всего Флер оскорбляло то, что к алтарю ее провожал мистер Нонсил. Несмотря на трепетное отношение к памяти своего родителя, она должна была признать, что ее бедный отец ошибся в своем адвокате. Ясно было, что мистер Нонсил и Долли находились в сговоре. Девушка была вынуждена общаться с ним, выслушивать массу юридических вопросов, существа которых не понимала, и по его просьбе вяло подписывала какие-то документы. Он был с ней учтив и даже подобострастен, но когда говорил о том, что ей повезло и она заключила прекрасный брачный союз, ее начинала бить сильная дрожь.
