– О, какое это имеет значение? – устало отозвалась она, вернувшись из ванной и забираясь под одеяло.
Тревор смотрел на нее потемневшими глазами, и Андра, как обычно, не могла не отметить, что это очень красивые глаза. Когда-то она восхищалась его внешностью и ужасно ошиблась в характере, приняв упрямство и хитрость за силу и доброту. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме слабости и эгоизма.
Тревор продолжал жаловаться, упрекать. Андра не выдержала:
– Прекрати пилить меня. Давай спать.
– Тебе наплевать, жив я или мертв, – снова начал он.
О Боже, думала она, неужели он опять будет плакать?! Тогда я сойду с ума, выбегу из каюты и брошусь за борт!
Но в конце концов она оказалась там, где он хотел ее видеть, – на краешке его кровати. Андра держала его за руку, гладила волосы, льстила, успокаивала, строила планы на будущее.
– Я всегда буду заботиться о тебе, Тревор. Ты знаешь, что я получила от Флэка телеграмму по поводу работы. Теперь я могу многое сделать для тебя. Да и для себя тоже, Можешь рисковать своими деньгами, сколько тебе вздумается.
Ты же знаешь… – она остановилась и не смогла заставить себя вымолвить обычное «я люблю тебя». Эти слова она только что говорила другому мужчине. И Андра добавила нехотя:
– Ты знаешь, как я предана тебе. Но, пожалуйста, не привязывай меня каждую минуту, каждый час. Дай мне хоть немножко свободы.
Он помрачнел и отпрянул от нее:
– Да ради Бога! Я же не могу остановить тебя, если ты захочешь меня бросить. Только я думаю, что ты предпочтешь остаться рядом.
После этих слов она выключила свет над своей кроватью и замолчала. Потом Тревор выключил и свою лампу.
Финал был ей известен – он извинился.
– Боюсь, что был несправедлив к тебе, моя бедная, – послышался вскоре голос Тревора. – Катастрофа изменила меня, не могу, конечно, не признать. Но я действительно благодарен за то, что ты заботишься обо мне. Большое спасибо.
Андра поняла намек:
– Ты знаешь, что я делаю это охотно. Доброй ночи, Тревор.
– Доброй ночи, дорогая. И помни, мне не обойтись без моей очаровательной женушки.
Она лежала в темноте, сжав зубы и думая о том, сколько еще ночей придется выслушивать подобный вздор и мириться с мрачным настроением Тревора. Мысли ее возвращались к человеку на мостике, к любимому. Она думала об ужасе нынешней своей ситуации и о том, что сама во всем виновата. И вдруг начала отчаянно молиться:
– Господи! Помоги мне и прости меня за то, что я буду видеться с Фреем каждый день, пока это возможно!..
