Эвелин посмотрела на него с омерзением.
Все они одинаковы, эти мужчины, какими бы ни были их цвет кожи, характер, воспитание. Подобно животным, они стремятся к единственной цели в своей жизни – обеспечить себе потомство. Они могут получать удовольствие от любой женщины, но к той, которая стала матерью их детей, они тотчас начинают относится, как к какой-то неприкосновенной особе… Почему они так высоко ценят эту простую и естественную способность женщины – рожать детей? Эвелин тоже удостоилась однажды такой чести… Бедный Фрэнсис… Повернувшись к Абулшеру она сухо сказала:
– Но я ведь тоже могла бы родить, в этом нет ничего особенного.
Тхалец пожал плечами.
– Это меня не интересует. Ты пришла сюда по собственной воле, я был обязан принять тебя, как этого требуют наши законы гостеприимства. И это все. Лучше будет, если я забуду о тебе, как о женщине…
Сейчас она ненавидела его. Ненавидела больше, чем кого-либо в своей жизни. Она ненавидела его за то, что нуждалась в нем – как физически, так и материально. За то, что он, хотя и наслаждается ее телом, но легко может обходиться без него.
Плача от злости, она выкрикнула:
– Ну, а после того, как твой ребенок родится, неужели тебя будет удовлетворять эта недоразвитая самка? Ведь ей скучно заниматься любовью! Она идет к тебе в постель из страха, с неохотой, с отвращением. Что, это и есть та самая скромность, которая тебе так дорога? Неужели от меня ты получаешь меньшее удовольствие?
Абулшер улыбнулся. Его зеленые глаза смотрели на нее с иронией.
– А что такое удовольствие? Можно получать его по-разному. Могу это доказать.
Он развязал узел пояса своих шаровар и, взяв в руку свой длинный мужской орган, сжал его могучий ствол. Двигая рукой вверх и вниз, он заставил его медленно набухнуть и разрастись. Достигнув желаемого результата, он сказал, смеясь:
– Это тоже доставляет мне удовольствие… И это тоже…
Он резко выбросил в сторону руку и схватил козу, которая паслась перед входом в сарай. Подтянув животное за хвост, он быстро воткнул свой возбужденный фаллос в прикрываемое густой шерстью отверстие. Коза заблеяла, но через пару секунд смирилась с тем, что сидело в ней и, наклонив рогатую голову, снова принялась щипать траву. Абулшер, продолжая смеяться и смотреть на Эвелин, медленно вводил и выводил свой источник чувственного удовольствия из нутра козы. Он гладил животину по спине. Называл ее ласковыми женскими именами… Затем движения его участились, к лицу прилила кровь, он погружал член глубже и глубже.
