По центру кровати внутрь был вмонтирован обогреватель.
– Как предусмотрительно, – заметил Джон. – Я уж было собирался забраться под одеяло, чтобы согреть постель для тебя, и знаешь, я бы наверняка потерял голову, если бы ты оказалась на мне, вцепившаяся в меня и орущая, как ошпаренная кошка.
– Я не умею орать, – надменно возразила Марго.
– Да, ведь ты спала в этой постели прошлой ночью...
– И мне было тепло.
Джон улыбнулся, снова посветлев.
– Я рад, что тебе было тепло, – проговорил он, глядя на нее в упор. – Мне не хотелось бы, чтобы такое тело дрожало, покрываясь мурашками. – Но тут же сделал новое предположение: – Хотя, впрочем, если это от возбуждения и если я – его причина...
У Марго побежали мурашки. Джон это заметил, затаил дыхание, потрогал собственный живот, и... его член ожил. Марго застыла, пораженная.
– Я и не знала, что он у тебя так может.
– А раньше он такого и не делал.
– А как ты его называешь? У всех моих братьев есть свои особые имена для... него.
Джон задумался, что ответить, и только откашливался, прочищая горло. Наконец он попытался:
– Когда мы узнаем друг друга поближе, я скажу тебе... Но только если пообещаешь, что никому не скажешь. Никому.
– А Пассия знает?
– Нет. Она никогда не спрашивала. Вообще, она ни разу не поинтересовалась... мной.
Почему-то только в этот момент Марго поняла, как все же в комнате холодно. Она обхватила себя руками и по-настоящему задрожала.
Джон сдернул с кровати покрывало, повесил его на стул и, приподняв одеяло, скомандовал Марго:
– Давай, скорее!
Та не заставила себя ждать и не стала мучиться сомнениями, лезть или не лезть к нему в кровать, а мигом запрыгнула туда и попыталась согреться.
Джон подобрал свои брюки и стал в них рыться. Найдя презерватив, он затаил дыхание, пока сосредоточенно натягивал его.
Ему было так жарко, что он не заметил, как Марго заняла середину постели, где было теплее. Джон же сел на край кровати, откинул одеяло, сунул под него ноги и, не колеблясь ни секунды, накрыл себя одеялом, перевернулся и оказался сверху Марго.
Она посмотрела на него очень большими глазами, необычайно большими для того скудного освещения, которое попадало в комнату от фосфоресцирующего отраженным светом ночного снега.
– Ты впустил весь холод, – сказала Марго.
– О, конечно! – он соскользнул с нее, его ноги переплелись с ее, обдавая жаром, его руки обжигали ее прохладное тело.
