В общем, я решил составить собственное представление о том, что творится под землей, и набрал два телефонных номера. Когда мне ответил заспанный голос главного редактора, я взглянул на часы и похолодел – было два часа ночи, но тот, кто не может убедить начальство в том, что этот звонок жизненно необходим, – не репортер.
Я оказался чертовски классным репортером и, положив трубку, подмигнул своему безмятежному коту:
– Работа моя.
Второй звонок требовал некоторой доли нахальства, но я решился и на это. Человек, которому я звонил, два года назад на пожаре вскользь упомянул о диггерах. Раскрутить на откровенность я его тогда не смог. Но теперь другого выхода не было, потому что редактора я уже разбудил и, когда набирал номер того парня с пожара, нехотя признался себе, что последовательность звонков должна была вестись в другой очередности.
А кто не ошибался?
Правильно, только тот, кто не будил в два ночи своего начальника.
Я немного боялся, что меня попросту проигнорируют с вопросами о диггерах, но недооценил того, кто сухо и коротко сказал мне на том конце провода:
– Завтра в Катькином садике. В три дня. Не опаздывай.
Я положил трубку и, образно говоря, почувствовал, что земля покачнулась под ногами. Кажется, мне удалось найти первую ступень в ее недра.
Глава 1.
Первое знакомство со Странником. Кухонные посиделки
Умело расставленные акценты позволяют превращать материал либо в аналитическое исследование, либо в скандальное расследование, либо в спорное публицистическое эссе. При этом источники информации часто не желают фигурировать на страницах печати и приходится тщательно избегать точных названий, имен и подчас дат.
Я очень долго размышлял, как мне правильно задать первый вопрос, чтобы не разрушить что-то вроде доверия, возникшего, когда мне ответили, что мы договорились о встрече. Это действительно очень тонкий момент, поскольку требует тщательной подготовки. Однажды, будучи студентом ЛГУ, когда еще только-только делал робкие шаги в журналистике, я получил наглядный урок того, что такое невладение информацией. Я собирался взять интервью у Александра Белинского и первым задал глупейший вопрос:
– Почему ко дню рождения актрисы такой-то вы репетируете именно бенефисный спектакль?
На меня презрительно посмотрели и ответили:
– Молодой человек, почитайте, что такое бенефис. Интервью я вам не дам, поскольку вы не понимаете, о чем спрашиваете.
Это был откровенный позор, и мне стало так стыдно, что я убежал, не прощаясь, но с тех пор никогда не задавал подобных вопросов. Вопросы могут быть разными, порой в них нет намека на информацию, которая нужна мне, но всегда в них следует закладывать мотивацию для собеседника, то есть он может уклониться от ответа или ответить. А дальше проще: если собеседник не отвечает на поставленный мною вопрос, то я изменю его формулировку, интерпретирую, но получу то, что мне нужно. Это в общем-то называется профессионализмом. Однако самомнение для журналиста не всегда решает все проблемы. Иногда есть опасность чрезмерной осведомленностью о предмете разговора просто напугать человека, и он на самонадеянные профессиональные вопросы начнет отвечать односложно. И тогда это будет провал.
