Ничего такого не случилось, хотя пальцы рук и ног все сильнее коченели по мере того, как снижалась скорость падения. Проблема теперь состояла в том, что он мог застрять в облаке, где его никто бы не увидел. И не услышал — из-за гула продолжающегося сражения. Были случаи, когда люди, застряв в облаке, умирали от жажды. Продумал бы все заранее, захватил бы с собой пару ножных плавников.
Он как раз подумал, что плавники, как и крылья, могло бы сорвать потоком воздуха, когда облако вспыхнуло изнутри, словно охваченное пламенем.
Хайден вскинул руку и отвернулся от вспышки, но свет был уже везде, рассеявшись по всему облаку. Температура резко поднялась, и, к его удивлению, облако просто исчезло, свернулось и пропало, словно исполненная мечта.
Жара продолжала нарастать. Сквозь пальцы Хайден заметил какой-то силуэт, находящийся между ним и невыносимо ярким светом. Линкор Слипстрима распадался, но охватившее его пламя тускнело в блеске нового солнца Эйри.
Даже замедляясь, Хайден все еще удалялся от сражения. Это и спасло ему жизнь — все прочее, что находилось вблизи солнца, в следующие несколько секунд просто сгорело. Для его матери это не имело значения: она и все другие защитники были уже мертвы — новое солнце спалило их в первые мгновения своей жизни. Должно быть, они предпочли зажечь солнце и погибнуть, чем позволить Слипстриму захватить его в качестве трофея.
Свет достиг пика агонизирующей яркости и резко потускнел. Хайден едва успел понять, что вырвавшееся из оранжевого свечения сферическое пятно на самом деле взрывная волна — через секунду она ударила его, как океанский вал.
Потеряв сознание, он полетел, вертясь, в сине-серую бесконечность зимы, за пределы цивилизации и надежды.
Голова сегодня болела не так сильно, но Венера Фаннинг все еще поглаживала пальцами небольшой шрам на скуле, проходя по облицованной плиткой галерее, отделявшей ее квартиру от офисов Адмиралтейства Слипстрима. Холл с высокими колоннами простирался почти во всю ширину городской вертушки в Раше; ей приходилось проходить по нему по несколько раз в день. И каждый раз Венера заново переживала те казавшиеся бесконечными минуты, когда она, сраженная пулей, лежала здесь на полу в ожидании смерти. Несчастная и одинокая.
После того случая она уже никогда не бывала в холле одна, хотя понимала, что тем самым демонстрирует окружающим свою слабость. И все равно — ей нужно слышать чьи-то шаги, пусть даже она никогда и не взглянет на идущего чуть позади слугу, не признается в своих чувствах. Завывание ветра снаружи — единственный звук, если не считать звонкого стука ее каблучков и шагов сопровождающего.
