Можно не сомневаться, из тирады Планшетова Протасов не разобрал ни слова, зато заметил Юрика и двинулся к нему, с перекошенным от гнева лицом. Юрик попятился, как, вероятно, поступил бы каждый, напоровшийся в зарослях на взбесившегося слона. Валерий выкрикивал что-то на ходу, и, хоть Юрика никто не учил читать по губам, общий смысл был ясен и без этого. Они очутились у обрыва, Валерий, рассовав гранаты по карманам, схватил Юрика за грудки и легко поднял в воздух.
– Ах, ты сучек, блин! Свалить хотел?! – это были первые слова, которые Юрику удалось расслышать. Слух неохотно возвращался к нему, словно опасаясь, что его все равно скоро выгонят. – Пингвин долбаный! Нас тут эти клоуны со всех сторон обложили, конкретно. Запрессовали, козлы! Я тебе сейчас покажу, свалить! Я тебя, козла, в момент скоростным лифтом на землю отправлю!
Болтая ногами над пропастью, Юрик, задыхаясь, закричал о пути к спасению, который ему посчастливилось открыть в соседней пещере ценой трех заблудших душ, собственноручно освобожденных от тел.
– К какому спасению, гнида?! – рычал Протасов, болтая Юриком в проеме, как ребенок погремушкой. – Какой ход, блин?! О чем ты болтаешь, гондурас?! Я тебе сейчас покажу верняковый ход к спасению! Пернуть, блин, не успеешь, бандерлог ты неумный, как будешь загорать на небесах! – Но хватка уже ослабла, Планшетов ощутил под подошвами пол пещеры.
– А это что у тебя за штука? – только теперь Протасов разглядел диковинного вида автомат со складным металлическим прикладом, который висел у Юрика на груди.
– Трофей, – коротко пояснил Планшетов. – Одолжил у одного туземца. Ему теперь без надобности.
– Дай посмотреть.
– Детям в руки не дается, чувак.
– Я те дам, детям! – одним ловким движением разоружив Юрика, Протасов забросил автомат на плечо.
– Э-э?!
– Отлезь, гнида! Ты, блин, мудила, и так последний ствол забрал. Где, блин, парабеллум?
– Там, – Планшетов показал за карниз.
– Идиот конкретный.
Планшетов решил смириться с потерей автомата. Тем более что по его соображениям, им уже давно следовало задать стрекача, а не препираться без толку в амбразуре окна, где они, кстати, были великолепными мишенями.
– Мотаем удочки, чувак.
Вдвоем они поставили на ноги Армейца. Эдик по-прежнему напоминал оглушенную рыбу.
– Эдик, ты как, чувак?
– Хлипкий, блин, – ответил за него Протасов. – Уши слабые. Еврей, короче. Укачало. Ладно, держи этого клоуна, а я Вовку возьму, пока эти бандерлоги, Планшет, штаны меняют. – Он махнул в направлении коридора, оттуда по-прежнему валил дым, правда, уже не такой густой.
