– Ну вот, госпожа Полётова, ваш полёт оборвался, – сказала она ровным голосом, обращаясь к своему отражению.
Утром к Тане приехали несколько бывших сослуживцев Юрия. Первым появился Павел Костяков с женой.
– Как ты себя чувствуешь? – Марина осторожно притронулась губами к холодной щеке Тани.
– Нормально. Не знаю, как должна чувствовать себя вдова, но я в норме.
– Ничего себе норма, – вздохнула Марина. – У тебя вокруг глаз чёрные круги.
– Я не ложилась спать, – Таня виновато передёрнула плечами и вдруг мрачно засмеялась: – Не с кем было!
Марина опустила глаза.
– Держись, – глухо сказал Павел, целуя Таню, он почувствовал сильный запах коньяка. – Что ж теперь поделать, девочка.
– Девочка, – повторила Таня.
Через пару месяцев ей исполнится тридцать. И теперь она одна. Юрия нет. Нет никого сколько-нибудь похожего на Юрку Полётова. Никто не может сравниться с ним. Никто не стоит даже его мизинца… Все они живы, а Юры больше нет. У неё не осталось от него ничего, кроме нескольких книг на полке – твёрдые переплёты, коричневые корешки с серебристыми буквами. Ровный ряд книг, наполненных любовью, страданием, радостью, невероятными поворотами судьбы, сложенными, как мозаика, из событий жизни Юрия, чужих жизней….
– Держись, девочка, – повторил Павел и нежно привлёк к себе её растрёпанную голову.
Марина прошла в комнату. Её всегда смущало присутствие Татьяны, и сейчас, когда Павел обнял Таню, Марине почудилось в его движениях нечто большее, чем простое товарищеское участие.
– Паш, – шепнула Таня на ухо Костикову, – а ведь это не он. Я чувствую, что это не он лежал в морге…
* * *
Все были в чёрном, как и полагалось на похоронах. Нахмуренные лица, скорбно сведённые брови, поджатые губы, неловко повисшие руки. Неподвижные зрачки, потерявшие всякую теплоту от напряжённого усилия соответствовать моменту. Натянутая тишина. Все похожи на строгих кукол, не знакомых с человеческой речью и выставленных без всякой пользы в разбитой витрине магазина, запорошённой снегом. Они, называвшие себя друзьями и почитателями его таланта, собрались огромной молчаливой толпой вокруг длинной ямы с обледенелыми краями, чтобы увидеть, как четырёхугольная земляная пасть поглотит обтянутый красными лентами гроб с телом Юрия.
Гроб был закрыт, чтобы изуродованный облик покойника никого не смущал. Юрий Полётов покидал этот мир безликим, совсем не таким, каким был в жизни.
Люди, знавшие Полётова только как журналиста и писателя, с непониманием смотрели на стоявших чуть в стороне четырёх молоденьких солдат почётного караула с автоматами за спиной.
