Гоготали в сетках утки, шипели привязанные к столбцам прилавка гуси. А в дальнем ряду жались к хозяйке две чистенькие беленькие козочки, которых на моих глазах купила счастливая старушка.
– Молочка через полгода внучкам посылать буду. Не забудут прабабушку родную, не забудут.
Старушка целовала козочек в пуховый лоб, и они тянулись к ней глупыми теплыми мордами, чувствуя новую любящую хозяйку.
Встала я недалеко от колбасного ряда. Сильно пахло копченостями и чесноком. По соседству стояли сильно загорелые мужчины, торговавшие цитрусовыми и гранатовым соком. Поглядывали на меня, но не заигрывали. Зато они вовсю подмигивали ядреным женщинам, реализовывавшим колбасу.
Гомон веселого рынка будоражил и продавцов, и покупателей. Котята, высунув любопытные мордочки из шляпы, принюхивались, смешно двигая пуговками носов.
– Ой, держите меня трое, где еще видать такое!
Продавщица колбас протянула широкую ладонь, и я положила в нее рыжего котенка.
– Ой, мамочка, я ж думала, такая красота только на открытках бывает. Сколько?
– Сто рублей, – сказала я, пугаясь.
Я называла цену не из-за того, что деньги нужны, а из принципа. У человека заплатившего за вещь, невольно возникает другое отношение к ней, более ответственное, чем к дармовой. То же самое и с домашними животными. Если вам котенка отдал сосед «за ради бога возьми, не топить же!», это одно, а если вы за ним пять автобусных остановок едете, платите да еще спасибо говорите, что его другим не отдали, тогда совсем иное дело.
Тетка смачно поцеловала котенка, отчего он завалился на спину, показывая круглое белое пузо, и засучил лапами.
– Сто рублей? – продавщица посмотрела на меня с жалостью. – От глупая. Бери стольник.
Тетка, не выпуская котенка из ладони, левой рукой залезла в карман торгового фартука, достала деньги.
– И еще я тебе за него… Это пацанчик? – Двумя пальцами она приподняла «пацанчика», заглянула под хвост. – Мужик. Я тебе еще круг колбасы дам. А второго ты здесь не торгуй, никто ж за такие деньги не купит, у каждого по дому два полосатых бандита бегают. Ты иди к знакомой моей, здесь недалече, три остановки на автобусе. Ее дом как раз рядом с особняком Сиги. Сига – так зовут того директора, у которого зама на днях застрелили.
Продавщица протянула мне круг домашней колбасы. Я с удовольствием ее понюхала.
– Боже мой, какой аромат, от магазинных так никогда не пахнет.
– Так со всей ответственностью делаем, милая. Здесь же все свои. Разок схалтуришь, больше не продашь. Ну, чего ты стоишь? Смотри, твой автобус разворачивается. Давай, давай, шевели батонами.
