Казаков быстро перекрестился. Тремя пальцами. И справа налево.
– Византиец! – восхищенная своей сообразительностью, воскликнула Элеонора. – Нет, не беспокойтесь, я, разумеется, католичка, но благосклонно отношусь к ромеям-схизматикам. Какая разница, мы ведь рaвно почитаем Господа нашего Иисуса Христа?
– Моя родина находится чуть севернее, – медленно сказал Сергей. – И меня очень часто путают с поляками и прочими другими чехами.
– Э-э… – протянула королева, раздумывая. – Интересная загадка. Неужели вы из русов? Моя отдаленная предшественница на троне Франции, королева Анна, дочь Ярислейва, русского герцога, происходила из ваших земель?
– Anna Jaroslavna? – несказанно поразился Казаков, удивляясь, что «эта варварская Россия» хорошо известна и в двенадцатом веке. – Да, помню, дочь князя Киева Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I Капетинга. Кажется, полтора столетия назад.
– О, значит, и в моих детях, прижитых от несчастного угрюмца Людовика, течет росская кровь! Впрочем, я очень рада познакомиться с человеком из столь дальних и незнаемых пределов. Вы тоже оруженосец, судя по одежде и гербам вашего сеньора?
– Да, – кратко ответил Сергей.
– Отлично! – в который раз всплеснула руками королева-мать. – Беренгария, дорогая, пойдите сюда, посмотреть на благородного мессира из Киевского герцогства!
Принцесса не замедлила появиться, а потому как от природы была наделена определенной мерой ехидства, церемонно преставилась новому оруженосцу сэра Мишеля (все это сопровождалось постоянным щебетаньем Элеоноры) и не преминула заметить:
– Ах, ваше величество, перестаньте же! Этот мессир от смущения готов провалиться в монастырские подвалы, а они, как известно, полны вина. Поберегите здоровье молодого киевлянина.
Сергей мысленно сплюнул, однако попытался сохранить невозмутимое выражение. Далее, уже в присутствии Беренгарии, зашел разговор о лондонских приключениях месячной давности. Мишель красочно и ярко расписал подробности свершившегося во благо королевства государственного переворота, рассказал про поимку и дальнейшее повешение канцлера де Лоншана, обмолвился о новых знакомствах и тогда же, невзирая на ахавшую Беренгарию и пылко повествовавшего об английских делах рыцаря, королева тихонько пробурчала под нос фразу, весьма заинтересовавшую Гунтера. Речь тогда шла, во-первых, о Дугале из клана Мак-Лаудов, а во-вторых, о находках в Тауэре.
– Дугал? – думая, что ее никто не слушает, шепнула сама себе королева-мать. – Где, интересно, его носит, негодяя эдакого? И что с бумагами?..
