Гунтер никогда бы не поверил, что эта улыбчивая старушенция, разглагольствующая о прекрасном прошлом и наряженная, будто первая придворная вертихвостка, является самым крупным политиком нынешнего времени. Что именно ее хрупкие пальчики сжимают веревочки, заставляющие плясать под дудку Элеоноры Аквитанской герцогов и королей. Что Элеонора самостоятельно (хотя, разумеется, чужими руками) сбросила всемогущего канцлера де Лоншана, проделав отнюдь не в дамском, но в мужском седле длинный путь от Лондона до Марселя лишь для того, чтобы уговорить сына прекратить ограбление собственной страны.
Обманчива внешность. А исторические хроники, которые Гунтер читал еще в Германии, обманчивы куда более. Впрочем, там никогда не приводилось подробное внешнее описание королевы. Говорилось только, что Элеонора была «божественно красива».
Если так, то с этой розовощекой мадам следует блюсти изряднейшую осмотрительность. Наиболее опасные люди отнюдь не выглядят опереточными злодеями с пиратской повязкой на глазу, волчьей пастью и бутылкой отравы под мышкой.
…Мишель, хоть его и предупреждали, незамедлительно бухнулся на правое колено, оруженосцы среагировали секундой позднее.
Элеонора в притворном отчаянии всплеснула руками:
– Молодые господа, что ж вы делаете! Поднимитесь, поднимитесь тотчас! Беренгария мне сказала, будто у вас какое-то письмо от Джона. Что он еще натворил?
Казаков ахнул, а Гунтер поперхнулся воздухом. Оказывается, смазливая красотка со взглядом, в котором тонко перемешались благородная возвышенность и тщательно скрываемая блудливость, та самая девица, которая ничтоже сумняшеся обвела вокруг пальца зловредную аббатису, и есть знаменитая дочь короля Наварры Санчо Мудрого, принцесса Беренгария. Невеста Ричарда Львиное Сердце. Вот тебе, бабушка, и день святого Ремигия.
Темноглазая Беренгария вышла в соседний покой, скорее всего, не желая мешать своей покровительнице и будущей свекрови разговаривать о делах. Элеонора же буквально за локти подняла сэра Мишеля, усадила его на жесткий стул, приказала сделать то же самое оруженосцам и налила всем вина, оправдывая свои неприличествующие королеве действия тем, что она здесь единственная взрослая женщина, способная позаботиться о молодых мужчинах.
– Вот пергамент, – сэр Мишель выудил из-за пазухи пропахший пoтом свиток с чуть осыпавшимися красными печатями и, склонив голову, вручил его Элеоноре. – Ваш царственный сын, принц Джон, еще велел передать…
