– Верно, на моей родине есть такая поговорка, ваша милость, – со всей возможной учтивостью ответил итальянец. – Однако, правильно произнося слова, вы неверно их применяете. Сэр Гай не лжет вам. Сказанное им – сущая правда.
– В самом деле? – скептически хмыкнул Эжен д'Альби.
Гисборн лишь горько усмехнулся. Услышь он полгода назад подобную историю, сам бы не поверил ни единому слову.
– Что ж, любезные мессиры, и вы, драгоценная мистрисс Уэстмор, давайте рассуждать здраво, – в пальцах магистра неведомо откуда появились отполированные от долгого употребления костяные четки. Сухо щелкнула первая бусина. – Загадочное сокровище доверено всего двум людям для доставки лично госпоже Алиеноре Пуату – через всю неспокойную Францию! Прибавим сюда происки коварных византийцев. Что ж, допустим, хотя верится с трудом. Как это вы умудрились сбежать из Ренна прямиком в руки врагов? Очень уж ловко они подгадали, не находите?
– Находим, – устало сказал Гай, у коего голова уже шла кругом. – Наверное, за нами следили. Или кто-то из обитателей замка оказался продажен, либо не в меру болтлив. Откуда мне знать, мессир командор?
– Хм. Допустим еще раз. Стало быть, захватив вас неподалеку от замка, византийские шпионы наложили лапу на пресловутое сокровище, самих же вас отвезли в Безье в качестве пленников? – въедливо уточнил магистр. Щелкнула вторая косточка. – Удивительно человеколюбивый поступок. Положили бы они вас рядком на безлюдье, да на поживу птичкам, извините за прямоту – горя бы не знали. Ан нет. И что такое на похитителей нашло?
– Любого человека можно заставить говорить, лишь у мертвеца не разживешься секретами, – тихонько произнес Франческо.
– О, ваши секреты так дорого стоят? Любопытно… – промурлыкал магистр. Снова щелкнули четки. – Но – допустим в третий раз… и это уже слишком много, чтобы вам поверить. Сэр Гисборн, не откажите в любезности – да не вздумайте врать мне, проверить будет просто! – от кого вы узнали нужные слова, «черное, белое и золотое»?
– От него, – Гисборн нехотя указал на шотландца.
Мак-Лауд с самого начала разговора не проронил ни слова и вообще старался сделаться как можно незаметнее. При его росте и колоритной внешности задача оказалась явно непосильной.
– Ага, – удовлетворенно кивнул Эжен д'Альби и разом утратил к Гаю всякий интерес, целиком переключившись на Дугала. – А вы, мессир Мак-Лауд, отчего ж молчите? Сдается мне, вам есть что порассказать?
– Говорить трудно, – просипел кельт, оттягивая воротник рубахи и демонстрируя пытливому магистру безобразный шрам под кадыком. Гисборн готов был прозакладывать голову, что Мак-Лауд притворяется – не далее как час тому назад в купальне речь давалась шотландцу вполне прилично – однако звездчатая красно-синяя впадина смотрелась более чем убедительно. Эжен д'Альби, во всяком случае, был весьма впечатлен, судя по тому, как он поднял сперва одну бровь, затем и другую.
