Он ещё не упоминает здесь об убогом, а подчас и вовсе дремучем, кругозоре боровских обывателей. Зато сохранились воспоминания старшей дочери Любови. Впоследствии личный секретарь отца, она дожила до 1957 года и оставила обстоятельные воспоминания обо всех периодах жизни семьи. Ей Боровск запомнился дикостью нравов, поразительной грубостью и хамством (вплоть до битья кнутом), которые ранили детские души. Соседки, сидя по вечерам на лавочках, обсуждали душераздирающие истории о мертвецах, выходящих их могил, о леших, домовых и прочей нечисти. Пугали детей упырями и вурдалаками, да так, что те, бедняги, не могли потом ночью уснуть. Тем не менее молодому боровскому учителю Циолковскому жизнь поначалу виделась исключительно в светлых тонах. Впоследствии он так вспоминал о своих первых впечатлениях:
«Это была первая весна, первое лето в Боровске. Все мне открывалось в новинку, впервые и по-хорошему волновало, навсегда запало в память. Я жил тогда полной жизнью. В училище как-то сразу полюбил учеников, привязался к ним, и мои опасения, что преподавать будет скучно и неинтересно, рассеялись сами собой. Я не успел и оглянуться, как увлекся преподавательским делом. Оно меня окрыляло, доставляло радость доброго деяния. Я не только увидел, а сердцем почувствовал, что нужен боровским мальчишкам. А после школы дома ждали книги, рукописи, приборы. Научные занятия увлекли меня настолько, что я забывал о еде, прогулке, сне…»
Жилье он нашел не сразу. Поначалу остановился в номерах, но какая жизнь в гостинице? Шум, гам, суета, к тому же все — отнюдь не для скудного учительского жалованья. Снять комнату или квартиру тоже оказалось непросто: староверы «щепотников» не жаловали, на постой не пускали, хотя многие дома в городе пустовали. Наконец, после долгих хождений и уговоров Циолковскому уступили огромный пустой бельэтаж. Первая же ночь чуть не стала трагической: хозяева натопили печку, раньше времени закрыли заслонку трубы, и молодой учитель угорел — да так, что едва жив остался. Вскоре две комнаты на окраине города со скромным ежедневным обедом (щи да каша) сдал ему вдовец Евграф Николаевич Соколов — священник расположенной поблизости единоверческой церкви. В Боровск он переехал после смерти жены из города Лихвина (ныне Чекалин) Тульской губернии. Для Циолковского знакомство с семьей Соколова оказалось судьбоносным. Обеды в доме готовила 23-летняя дочь Варюша — девушка застенчивая и бесприданница. Певуньей в округе слыла, на гуслях себе подыгрывала и вообще была натурой тонкой, художественной. Читала Евангелие, глубоко вникая в смысл прочитанного, задавала мудреные вопросы. На постояльца глядела большими глазами, наполненными восторгом, светом и любопытством.
