При этом бэтээры распугали всю округу, так что народ двигался в двух направлениях ― одни спешно уезжали домой, другие сбегались смотреть, что же тут происходит. Некоторые щелкали фотоаппаратами.
Как при такой постановке дела эти разработчики плана намеревались сохранить секретность ― остается самой главной загадкой во всей этой истории, которую я разрешить до сих пор не в состоянии.
Взвод, как это не смешно прозвучит, перепутал направление и полчаса плутал по дачным развилкам, пугая отдыхающих огородников топотом сапог и бряцанием автоматов.
«А город подумал ― ученья идут», ― саркастически подумал я, вспомнив строчки старой доброй заунывной советской песни.
Майор Ворошилов, Руслан Архипович Коровин горели желанием не то, чтобы ринуться в бой, но непременно присутствовать при проведении операции.
С ними вызвался идти я, а Коровин прихватил еще и господина Мокрого.
И вот, наш «вольво» пылит по дороге, сворачивает прямиком к даче, которую предстоит осаждать, Коровин уже думает, что все схвачено и слажено.
Но клятвенно обещанного взвода бойцов-автоматчиков нет и в помине.
Представляю, что должны были чувствовать Ворошилов с Коровиным, когда они вышли из автомобиля поразмяться, а к ним направились трое молодчиков с электрошоковыми дубинками наперевес.
― Ну что, доигрались? ― со злобой произнес я в сторону Коровина.
Руслан Архипович был настолько испуган, что потерял дар речи.
Молодчики приближались очень быстро и были настроены весьма агрессивно ― очевидно, Гайденко успел получить по своим каналам информацию о том, что началась осада и был готов на крайние меры.
Мокрый выхватил пистолет и, недолго думая, пальнул наступающим по ногам.
Один с диким криком рухнул на землю, а двое других направились к нам уже бегом.
Мало того ― из-за изгороди в нашу сторону раздалась автоматная очередь и я заметил еще двоих бойцов Гайденко, пристроившихся возле калитки.
Веер пуль полоснул по дверцам автомобиля, оставив на них неглубокие вмятины.
Черт с ней с техникой ― а вот вторая очередь пришлась в непосредственной близсти от нас ― я почувствовал, как моя левая рука стала чуть легче и понял, что часикам моим пришел конец.
Что касается Мокрого, то ему повезло куда меньше ― его задели.
И, как мне сначала показалось, он был ранен очень серьезно.
По голове господина Мокрого весело струилась кровь, заливая белый воротник его рубашки. Но он продолжал стоять на ногах.
Мокрый тотчас же, присев, аккуратно снял двумя выстрелами обоих автоматчиков, которые не оценили серьезность положения и пренебрегли маскировкой.
