двое старались напасть в ответ. Они знали,
куда бить. Они знали,
как беречься от острых зубов. Они словно бы на этом деле собаку съели. Это была честная схватка: двое на двое. Гегемоны сумели бы рано или поздно взять верх над бультерьерами – уже потому, что были выше, массивнее и сильнее.
Но этого «рано или поздно» не случилось. Где-то за ближайшим поворотом взвыла милицейская сирена, и негодяи, в очередной раз отцепившись от псов, ломанулись прочь через кусты.
– Тедди, Фредди, назад! Ко мне! Фу! – скомандовала подбежавшая старуха.
Обе псины с несколько разочарованным видом притормозили на полдороге. Им, я думаю, хотелось еще подраться. Они-то были уверены, что победа будет за ними.
– Вы головой не ударились? – спросила у меня старуха и, нагнувшись, подала мне упавшие темные очки. – Если ударились, надо срочно провериться на сотрясение мозга.
Вблизи хозяйка собак смахивала на Графиню из оперы «Пиковая дама». Правда, в современной трактовке: не в пелерине, не с тремя картами в руке, а с раскрытым мобильником.
Вот оно что! Милицейский патруль откликнулся не на мой побитый вопль, а на вызов «тревожной кнопки» ее телефона. Бультерьеры – дорогое движимое имущество. Их могли поцарапать или покусать.
– Спасибо, я… вроде в порядке… – проговорил я. Слова удавалось выпускать из себя небольшими порциями. – Так, ушибы… ничего, терпимо… пройдет…
– Но вы помните, кто вы? Куда шли? – допытывалась Графиня.
– Школьник… в магазин… – между выдохами сообщил я.
И тотчас пожалел о сказанном. Поскольку мои слова, кажется, всерьез обеспокоили хозяйку собак.
– Я сейчас вызову «скорую помощь». – Пальцы ее потянулись к кнопкам мобильника. – Вам надо немедленно в больницу.
Опять моя замечательная фамилия подгадила! Вы представьте: сидит на асфальте немолодой, только что побитый дядька и называет себя школьником. Явно не в себе. Потеря памяти, все такое.
– Школьник – это меня… по паспорту, – с трудом объяснил я. Боль в боку казалась уже не такой острой. Скоро она будет терпимой, и тогда я попробую встать. – Лев меня зовут… Абрамович… Школьник… А вы телевизор… разве не смотрите?
Впервые за сегодняшнее утро я захотел, чтобы меня узнали.
– Не смотрю, – отрезала старуха. В ее голосе чувствовались гордость и предубеждение. – С 1970 года. Разве после «Саги о Форсайтах» там еще что-то было интересное?
