Просто так отдать его семейству Головача Прозора не хотела. Неумеха в момент превратила бы избу в подобие землянки. С такими, как эта женщина, лентяйками у новой госпожи разговор был особый — они должны бояться. Потому Прозора и решила показать себя властной, жестокой и короткой на расправу.
Вообще село Холмы считалось зажиточным. Смерды в основном были свободными и, кроме семей двух холопов, исправно платили полюдье.
Когда Прозора заглянула в глаза Неумехи и увидела там лишь пустое бессмысленное выражение, она побоялась, что той уже ничем не поможешь. Но решила попробовать.
— И долго ты собираешься так жить? — строго спросила она сидящую на земле женщину.
Та растерянно вскочила.
— Дак… это… муж работать не хочет!
— А ты что делаешь?
— Дак… это… дети же!
— Слушай меня внимательно. Я тебе помогу. Ты получишь еду, одежду, дом, а через три дня я тебя навещу и посмотрю: если дети будут голодные, неумытые, если у тебя в доме будет грязно, тебя высекут плетьми перед всеми сельчанами. Если ты опять не исправишься, я отправлю тебя в монастырь, а детей отдам в другие семьи — кто возьмет. Мужу твоему я подберу другую женщину. Посноровистей. Поняла?
— Дак я же… не умею! — вдруг вымолвила непослушными губами Неумеха и разрыдалась.
— Но ты и не хочешь учиться! Зачем тогда замуж шла? Или сразу в монастырь пойдешь?
— Не хочу в монастырь!
— Тогда учись. Другого выхода у тебя нет. Для начала пришлю тебе свою челядинку — она тебя поучит. Или с людьми по-людски живи, или в келье отдельно от людей век доживай!
Неумеха моргнула внезапно ожившими глазами. Кажется, она поверила, что Прозора не шутит. Ей и самой, наверное, надоело существовать будто в кошмарном сне, от которого некому было её пробудить…
Дома муж Прозоры строгал для жены новое веретено. Госпожа не чуралась работы, в которой сама была искусница. Ее волновало другое.
— Что ты скрываешь от меня, мил друг? — попеняла она мужу.
— Скрываю, — согласился он, — потому что говорить рано. Я ещё не все продумал. Решил лишь к напасти, которую ты напророчила, загодя приготовиться…
— Боишься, я сглазить могу?
— Что ты, женушка, и в мыслях не держал!
— Немедля признавайся! — нарочито строго прикрикнула на него Прозора. — А то дождешься, нашлю на тебя порчу…
— А что со мной тогда случится?
— А то, что в опочивальне рядом со мной бревном лежать станешь, лукаво ответила Прозора.
— Неужто ты и себя не пожалеешь?
— Охальник! — покачала головой женщина. — Ничем-то тебя не испугаешь.
