Она помолчала, потом, судорожно вздохнув, проговорила:
— Я ещё не видела Эталмас, но знаю: лицо у неё распухшее, синее, глаза выпучены…
— Я подумала об этом, — Анастасия взяла подругу за руку. — Она же в своей юрте на ковре лежит? Вот мы её в нем и потащим. Я покойнице лицо быстро закрою, а потом мы её в ковер закатаем…
— А нукеров?
— Нукеров станем за ноги тащить. И стараться в лицо им не смотреть.
— Такую яму придется копать!
— А мы неглубоко зароем.
Заира на мгновение приникла к подруге, точно хотела от неё набраться силы, и, оторвавшись, сказала по-деловому:
— Я готова.
Здесь же, в хозяйстве Юсуфа, они отыскали для себя две лопаты и пошли искать место, где им удобнее будет копать яму.
Солнце поднялось высоко и припекало, а Заира с удивлением заметила:
— Оказывается, только полдень, а я будто прожила ещё одну жизнь. И опять страшную…
— Ничего, — Анастасия обняла подругу за плечи, — поверь, человек не может только страдать. Матушка говорила, что господь награждает нас за терпение.
Первую притащили Эталмас. Анастасия тоже не смогла заставить себя посмотреть в лицо старшей ханум. Даже глаза ей не закрыли. Так в ковре и спихнули в яму.
Трупы нукеров таскали, стараясь не обращать на них внимания. Над мертвецами уже вились мухи. Пот заливал лица молодых женщин, и если молились они, то только об одном: чтобы поскорее спала жара.
К концу обе так устали, что, спихнув очередной труп в яму, упали у края её без сил и лежали, прикрыв покрывалами головы, пока хоть немного не пришли в себя.
Закапывали яму сухой землей пополам с песком, пока не сравняли её края.
— Хорошо, кипчаки больше никого не убили, — Заира сидела на земле, вытянув вперед ноги. — Сегодня мы похоронили столько мертвых, что я, кажется, перестала их бояться. Неужели человек привыкает даже к такому страшному делу?
— Думаю, привыкает, — кивнула Анастасия. — Я знаю одного старичка, который живет на погосте…
В хлопотах они и не заметили, как на степь опустился вечер. Уже не сговариваясь и не деля обязанности, они натаскали от ханских юрт хворост жить подруги по-прежнему решили в юрте Анастасии и Аваджи.
Оказалось, кипчаки не взяли с собой одного из верблюдов, на котором жители степного города возили воду из дальнего источника. Заира привезла на нем два бурдюка с водой, а животное привязала на прикол неподалеку. Теперь они слышали, как верблюд фыркал, жевал подложенную Заирой сухую траву и шумно вздыхал. Среди оглушающей тишины степи эти звуки казались им музыкой. По соседству с верблюдом они не чувствовали себя такими одинокими.
