— А ну-ка придави её сильнее, Мюрид! — советовал кому-то звонкий девичий голос. — Смотри, какой перстень подарила мне она, чтобы провести ночь со старым шакалом Тури. Мало того, что у меня появилась возможность увидеться с тобой, Эталмас ещё и на перстень расщедрилась! Затяни ремешок потуже!
Раздался женский вскрик, затем хрип.
— Это же Айсылу! — удивленно шепнула Заира. — Вот тебе и робкая птичка.
— Открой тайну, Эталмас! — говорила между тем Айсылу. — Где ты прячешь свои сокровища? А деньги? Судя по всему, у тебя их немало. Ты, Мюрид, в жизни своей столько не видел. У неё к этому перстню есть ещё серьги и ожерелье. Подумай, Эталмас, неужели твоя драгоценная жизнь не стоит каких-то побрякушек?.. Что ты бормочешь? Мюрид, она мне угрожает. Тури-хан вернется, не спорю, только ты его возвращения не увидишь…
Опять послышался хрип.
— Молчит, — виновато сказал мужской голос.
— Еще бы, всю жизнь собирала, жалко! — презрительно хмыкнула Айсылу. Как жаба! Глаза выпучила, только рот открывает… У неё где-то пояс был тяжелый, мне ясырка Гюльджи рассказывала. Мол, старшая жена хана никогда с ним не расстается.
— Я-то думал, чего она ворочается? — повеселел мужской голос. — А ей, видишь ли, неудобно на нем лежать. На голое тело надела, вот монеты в кожу и впиваются.
Эталмас успела-таки крикнуть, но ей зажали рот.
— Вот это да! — раздался торжествующий голос Айсылу. — Тут и нам хватит, и нашим детям. А теперь убей ее!
— Птичка моя, — нерешительно проговорил мужчина, — может, просто с собой возьмем? Будет тебе прислуживать.
— Еще чего! — возразила женщина. — Изо дня в день видеть её мерзкую рожу!
— Тогда продадим на базаре вместе с остальными.
— Ты не знаешь эту хитрую тварь! Она сбежит, а потом Тури все расскажет. Уж он-то найдет, как нас с тобой достать. Я сказала: убей!
Опять раздался резко оборвавшийся крик.
— Вот теперь я могу быть спокойна, — сказала Айсылу. — Как ты думаешь, меня в этом наряде узнают?
— Думаю, такого красивого юношу — поискать! Надвинь для верности шапку на глаза.
Хлопнул полог юрты, прошелестели шаги двух человек, и все смолкло.
— Мне жалко Эталмас, — тихо сказала Анастасия. — Ведь её здесь никто не любил, даже собственный муж.
— А мне — нет! — отрезала Заира. — Если бы ты знала… Хорошо, расскажу тебе. Думала промолчать, чтобы ты не переволновалась и раньше времени не родила… Она ведь что удумала? Я две ночи в юрте рабынь ночевала. Не спалось, вот я по лагерю и гуляла…
