— Вставай, не бойся, — рассмеялась женщина. — Такое бывает: кость у тебя с места соскочила, а я её вправила. Как тебя зовут-то?
— Кулеш.
— А имя какое при крещении дали?
— Любомир.
Женщина провела пальцами вдоль его спины.
— А кто лечил тебя, Любомир, когда ты с дерева упал?
— Откуда ты знаешь, что я с дерева упал?
— Я много чего знаю… Знаю даже, что, окажись я в то время рядом, никакого горба у тебя бы не было.
— Говори, да не заговаривайся, — не поверил он. — Меня арамейский врач пользовал. Матушке поведал: на все воля божья, ничего поделать было нельзя!
Она взяла в руку кузовок с опятами, который несла прежде, и слегка поклонилась.
— Прощай, молодой боярин!
— Погоди, — забеспокоился Любомир. — Ты меня, чай, от смерти спасла.
Он открыл кисет, расшитый его подругой детства Милушкой, где, в отличие от взрослых, хранил не табак, а свои, нужные подростку мелочи, и где имелась у него серебряная деньга, подаренная батюшкой на Пасху.
— Вот возьми, за лекарство.
Женщина опять засмеялась.
— Небось, батюшка на пряники дал!
— На пряники… Я не маленький!
— Не возьму я с тебя плату, отрок! Помогла задаром, от чистого сердца. Употреби свою деньгу на доброе дело.
— Скажи хоть, как звать тебя? Кого в благодарственных молитвах поминать?
— Зовут меня Прозора. А дом мой подальше стоит, у Мертвого ручья. Знаешь?
— Знаю.
— Вот и приходи в гости когда-никогда.
— А можно я с сестрой приду?
— Приходи с сестрой. Я гостям рада…. А теперь поспеши. Небось, переполох в доме, тебя хватились…
И точно, Любомир не заметил, что времени прошло достаточно и матушка о нем забеспокоилась. Вестимо, батюшке пожаловалась. Тот хотел во гневе и вовсе сыну всяческие поездки запретить, да сестрица вмешалась, строгого родителя улестила. Мол, она сама с проказника теперь глаз не спустит. Но отроку Ляху, что был к юному боярину приставлен, плетей все же всыпали.
Мучимый раскаянием, Любомир отдал ему свою серебряную деньгу. Решил, что это и есть то доброе дело, о коем упоминала Прозора.
Под большим секретом рассказал он Анастасии о своем падении с коня и чудесной лекарке. У сестры глаза разгорелись.
— Знахарка одна живет?
— Про то она не сказывала. Но о людях все знает. Может, по глазам читает?
— На руку не взглянула? — спросила Анастасия.
— Не взглянула.
— А ежели она колдунья?
— Тогда не поедем?
— Все одно, поедем. Хочу с этой колдуньей-знахаркой встретиться, посмотреть, что да как.
Скоро после их беседы и оказия представилась. Пригласили Михаила Астаха на крестины в большое село Липицы, и взял боярин с собой в поездку младших детей — Любомира и Анастасию.
