Таким образом, Марксов закон обнищания играет ведущую роль в его теории
«нашей единственной надежды» — непременного краха «капитализма» и
пришествия коммунистического общества. Причем, поскольку этот закон
является существенной стороной представлений Маркса об историческом
процессе, то он составляет неотъемлемую часть его концепции
«капитализма».
Однако история и реально существующие общества пошли иным
путем. Общество, которое Маркс именовал «капитализмом», неуклонно
совершенствовалось. Благодаря прогрессу техники труд рабочих становился
все более производительным, а их реальные заработки постоянно росли,
даже спустя значительное время после того, как империализм либо сгинул,
либо отказался от своей роли эксплуататора других народов.
Суммируя сказанное, отмечу, что самая важная и, конечно, самая
существенная черта того общества, которое Маркс называл «капитализмом»,
никогда не существовала. «Капитализм» в марксовом понимании представляет
собой неудачную теоретическую конструкцию. Это всего лишь химера,
умственный мираж. Подобно Аду, он никогда не существовал где-либо на
Земле.
В то время как капитализм марксистов был всего лишь миражом, в
действительности существовало и по сей день существует стремительно
изменяющееся общество, ошибочно названное «капиталистическим», с
внутренним механизмом самореформирования и самосовершенствования. В
наших западных открытых обществах у рабочих есть надежда. Им не
требуется иллюзорная надежда на то, что коммунистическая диктатура
избавит их от зла — от ненавистного железного закона обнищания.
Тем не менее советские правящие круги долгое время возлагали надежду на
то, что будут в состоянии «покончить» с «капитализмом», уничтожить этот
мираж — столь же реальный, сколь и Ад, — с помощью военной силы и
ядерного оружия. Эта надежда доминировала в теории и практике коммунизма
даже при Н. С. Хрущеве, выдающемся антисталинском реформаторе. Ненависть
к несуществующей мысленной конструкции, к чистой иллюзии чуть не
уничтожила нас всех, когда Хрущев отправил на Кубу ракеты с ядерными
боеголовками, на несколько порядков превосходившими по мощности бомбу,
сброшенную на Хиросиму
