Джуди крепко зажмурилась, надеясь, что когда она откроет глаза, то обнаружит, что ей померещилось, и саквояж окажется на том же месте, где она его оставила. В нем лежало все ее имущество. Она осторожно открыла глаза. Саквояжа на полу не было.
Ее охватила паника. Что она будет делать без мужской одежды, без бандажей, чтобы перетягивать грудь, без денег, спрятанных в мотке бандажей? Она с отчаянием оглядела маленькую комнату — да та ли это, может, она нечаянно зашла в другую? Но чуда не произошло. Комната была, без сомнения, та самая, и, без сомнения, кто-то украл ее саквояж.
Джуди сглотнула и приказала себе не делать скоропалительных выводов. Его могли унести по ошибке или отдать сестрам милосердия, чтобы он не пропал. Цепляясь за эту надежду, Джуди опросила всех врачей и сестер, которые ей попались в коридорах, однако те были слишком загружены работой, чтобы заметить какой-то саквояж.
Стоя в коридоре и стараясь сдержать слезы досады и страха, Джуди смотрела, как мимо торопливо проходят люди в белых халатах. Все ее пожитки пропали, и с ними пропала надежда найти Рафа. Как они доберутся до Джефферсон-Сити без денег? У Буна, возможно, и есть какие-то деньги, но только наивный дурак возомнит, что он останется с ней, узнав, что она не сможет ему заплатить.
Бун! Она с тоской представила себе его реакцию. Самое ласковое слово, которое он бросит ей в лицо, будет «набитая дура». Если он и раньше на нее злился, как же взбесится, услышав, что она оставила свое имущество без присмотра в кладовке! Это будет подтверждением его правоты: она слишком молода и глупа — да к тому же женщина — и от нее не может быть никакого проку.
Как это несправедливо! Он сам виноват! Если бы этот упрямый осел не был в таком гнусном настроении и не запретил ей надеть платье, ей не пришлось бы так спешить. Теперь-то задним умом она понимала, что сделала ошибку, оставив саквояж в кладовке. А в ту минуту она думала об одном — поскорее одеться, пока Буна не охватил новый пароксизм ярости.
Эти мысли немного ее подбодрили, хотя она и понимала, что на Буна ее объяснения не подействуют. Грозно сверкая глазами, он напомнит ей, что запретил надевать платье. И чего доброго, заподозрит, что она нарочно потеряла саквояж. И теперь из-за своей неосмотрительности и своеволия не может переодеться юношей. Безусловно, Бун ее бросит на произвол судьбы. Он и так уже ей объяснил, что не нанимался защищать ее честь.
